И, конечно, был еще Джулиан. Но она старалась об этом не думать.
– Поезд остановился, – Памела подняла голову и прислушалась.
– Это значит, что я тоже должен? – Стэнли улыбается, не останавливаясь ни на минуту, и она снова смеется, ероша его волосы и качая головой.
...– Это прекрасно, когда ты можешь просто двигаться, не представляя куда.
***
Когда вечером в отеле «Империал» Памела удержала готового по сложившейся за многие годы привычке уйти, едва поздоровавшись, принца Уэльского, она впервые за десять лет сделала что-то, не имевшее отношения к Джулиану. Она не знала, радовало ее это или огорчало. Но принц был счастлив, Луи Лестер с оркестром – пьяны от музыки и августейших аплодисментов, а с помощью Стэнли можно было освещать ближайшие улицы. Следовало признать, что вечер ей в целом понравился.
Через несколько месяцев, благодаря соучастию Дональдсона и его старой подруги, меценатки Лавинии Кремон, оркестр Луи Лестера был известен во всей Британии. Состоялась запись на радио, вышла их первая пластинка. Артистов стали узнавать на улицах, а владелец «Музыкального экспресса» с гордостью сообщил Стэнли, что всегда требовал писать о них побольше. Стэнли был в ярости.
Джулиан влюбился в одну из солисток ансамбля.
Уолтер Мастерсон по-прежнему подсчитывал деньги и вкладывал их в акции и, разумеется, золото, и предлагал Джулиану уехать с ним открывать филиал в Париже.
Памела упросила Джулиана поехать и убедила родителей, что это отличный шанс для его карьеры.
И это была чистая правда.
Рождественским вечером, когда Джесси Тэйлор вдруг появилась в холле, где они небольшой компанией отмечали Сочельник, Памела почти сразу почуяла неладное. Ей не понравились ни вызывающие манеры Джесси, обычно спокойной, тихой и скромной, ни волнение Джулиана, ни то, с какой готовностью девушка поддерживала беседу и прикладывалась к шампанскому, несмотря на то, что, по ее же словам, осталась в отеле из-за простуды, отказавшись участвовать в концерте для Королевских воздушных сил.
Вскоре после двенадцати Джесси ушла наверх, и Джулиан вызвался проводить ее до ее номера. Тогда-то Памела, проведшая последние полчаса в тщетных попытках заставить брата отправиться наконец на вокзал, чтобы уехать с мистером Мастерсоном, почувствовала, что у нее вот-вот сдадут нервы.
Наскоро попрощавшись с друзьями и извинившись, она почти силком утащила Стэнли следом за ушедшей парочкой. Ей не хотелось его впутывать, но он единственный из присутствующих знал, где находится номер Джесси. Кроме того, он был единственным, с кем она могла об этом поговорить.
Она не знала, почему пойти туда было настолько важно, не знала и того, почему с каждым шагом двигается все быстрее, и только когда, поднявшись на нужный этаж, они услышали крики, успела кинуть всего один взгляд на Стэнли, прежде чем броситься дальше бегом.
Дверь в комнату была открыта, внутри горел свет. Памела запомнила спину брата, искаженное лицо Джесси, кровь – и руки Стэнли, перехватывающие ладонь Джулиана с кухонным ножом.
Остаток вечера полностью стерся из ее памяти.
***
– Он здесь в безопасности, – Стэнли сжал ее руку и оглянулся на здание позади них.
Памела молча кивнула.
– Ты знала? – после небольшой паузы негромко спросил он.
– Я... догадывалась, – ее взгляд был прикован к окну третьего этажа, на котором едва заметно топорщились занавески. – Он всегда был таким хрупким, таким чувствительным, – повернувшись к Стэнли, почти в отчаянии проговорила она. – Я...
– Все позади, Памела, – он притянул ее к себе и погладил по голове. – И ты ни в чем не виновата, – добавил он, отстранившись.
Она покачала головой.
– Никто в этом не виноват, – настаивал Стэнли, – но ты – особенно. Ты сделала все, что могла.
Памела обернулась и вновь посмотрела на дом.
– Всю мою жизнь, сколько я себя помню, я... заботилась о нем. Помогала ему. А если я не была рядом, то всегда о нем думала. Он мог бы столького достичь. Если бы захотел.
– Он здесь в безопасности, – повторил Стэнли. Повернувшись к нему, Памела вытерла слезы, набежавшие на глаза.
– Пойдем, – сказала она и, крепче взяв его за руку, двинулась к открытым воротам, ведущим из сада, окружавшего дом.
Уже за воротами она вдруг рассмеялась.
– Магнолия, – посмотрев на Стэнли и проведя пальцами по его щеке, проговорила она.
Стэнли вопросительно приподнял бровь.
– Этот цветочный запах, – фыркнула Памела, – ощущается только тогда, когда ты оказываешься очень близко. Я никак не могла различить главную ноту.
Стэнли расхохотался.
– Редкий, пока неизвестный, но очень изысканный мужской аромат. Посмотришь, я сделаю его знаменитым.
Памела ничего не ответила. Она открыла дверцу машины и полной грудью вдохнула весенний воздух.
Стоял солнечный майский день. Первый по-настоящему теплый день в этом году.