Остальные видео тоже из коллекции его безумного туризма. Не то чтобы везде руины – встречались кадры из вполне приличного отеля и сохранившего чистоту и зелень парка.
Вторая папка была усеяна хаотичными фотографиями, где свернувшиеся в черные эмбрионы на фоне грязных улиц трупы и сожженные машины контрастировали с похожими на горы пушистыми облаками и шпилем незнакомого храма на маленьком каменистом острове. Ничто из этого ни на фэнь не приближало меня к пониманию того, почему Марсель вдруг решил шагнуть из окна восьмого этажа. Несмотря на обилие отвратительных фотографий, упрекнуть его в сентиментальности и высокой степени эмпатии, которые могли довести до необдуманного поступка, я не мог.
Все последующие фотографии не давали никакого объяснения откуда у него взялась Лань и почему он вдруг решил задержаться в Яндаше на целую неделю, хотя считал минуты до отправки в Поднебесную. Но затем вспомнил об аккаунтах, о которых говорила Алина. Искать долго не пришлось. Цветок красной хризантемы вместо иконки и еще один значок рядом, даже без картинки – просто белый квадрат. Выходить туда через домашнюю сеть было бы безумием.
Я некоторое время смотрел на Лань, обдумывая, не стоит ли оставить ее на время дома. «Держи свою дверь открытой» – напомнил мне незнакомый гость.
– Ладно, пойдем прогуляемся.
Ее следовало переодеть и причесать. Ну, допустим. В гардеробе остался один мой выходной костюм. Если надеть на нее белую рубашку на выпуск и болтающийся узел галстука – сойдет за унисекс. Только висеть мешком будет немного. Вот только как все это сделать?
Зажмурившись, я развязал ремешок ее халата. Да, решиться вынести ей мозги из ствола было проще. Осторожно открыл глаза. Что ж, спасибо Алине Ли. Некоторую часть работы она уже сделала за меня.
***
Дождь прекратился. Небо отражало свет улиц и было похоже на перегоревшую лампочку, бледно святящуюся в темноте. Я брел в потоке зевак, стараясь не спешить, чтобы Лань не отставала, но она уверенно держалась рядом.
Наверху задрожали линии монорельса, пролетел светящийся желтыми окнами вагон, обдав нас теплым воздухом и снова стало тихо. Следующий забрал нас со ржавой платформы. Уткнувшимся в экраны телефонов пассажирам не было до нас никакого дела.
Все дальше на юг город разворачивался шумом и светом. Неон и теснота Старого города остались за заляпанным окном вагона, а впереди маячила светодиодным огнем сетка проспектов и опутанных проводами и рельсами улиц. За ними колыхались подсвеченные громады трех колоссальных высоток делового центра. Прожектора скользили по низким тучам, а цветные экраны заливали рекламой и музыкой улицы ночного города.
Площадь Шань не спала никогда. Даже в предрассветные часы здесь было полно бродяг, заполнявших все свободное пространство между цветным фонтаном в центре, разноцветными кофейнями, светящимся вестибюлем старого метро, превращенного в лабиринт из интернет-кафе, ночного клуба и баров и мачтами монорельсовой дороги. Экраны лили на их головы серебристый мерцающий свет, в который сливалась бесконечная реклама.
«Закажите домашнее животное от ветеринарной лаборатории Вейлай сроком жизни на два, три или шесть месяцев. Ваш ребенок не успеет привыкнуть, а питомец не наскучит за такой срок. Гарантия отсутствия врожденных болезней. На выбор: хорек, белый шпиц и пятицветная кошка».
Я мельком взглянул на Лань. Она не смотрела по сторонам, ее не пугали ни шум, ни свет, ни сотни прохожих, без умолку болтающих между собой или в чаты Вей Синь на разных языках. Если у нее и было ограничение срока жизни, ни я ни она об этом не знали.
Народа сегодня немало, и это хорошо. В такой толпе не вычислить подключающегося к Хризантеме сразу, а открытых точек доступа тут полно. Можно некоторое время бродить вокруг фонтана перепрыгивая с одной на другую. Главное – не вызывать подозрений.
– Эй, – долговязый сосунок с раскрашенной в сине-розовый челкой засмеялся и указал пальцем на Лань. Он пятился спиной, а в его очках вертелись быстро сменяющие друг друга картинки чертовой искусственной реальности. Я сделал вид, что ничего не заметил. Но его ухмыляющаяся голова все еще мелькала над толпой. Он поднял руки и сделал неприличный жест, кивнув в сторону Лани. Он и впрямь считал меня убогим извращенцем.
Ладно, бросать куклу здесь – затея плохая, и я поманил шутника рукой, добродушно усмехнувшись. Чертовы туристы не чуют подвоха. Один удар пришелся по осклабленной роже, с которой мгновенно слетела улыбка. Другой сбил очки. Они разломились пополам, но все еще пытались работать, пуская по стеклам рябь.