— О, как это прекрасно! — громко шептал французский гид. — Божественно и неповторимо!
Всё это выглядело настолько странно, что Махмуд исподтишка кидал быстрые взгляды на художника, стараясь высмотреть, не появится ли на его лице дьявольская усмешка. Но художник был серьезен и принимал все похвалы как должное.
Махмуд следом за хозяином и млеющим от восторга гидом два раза обошел мастерскую.
«Мальчик из знаменитой сказки Андерсена наверняка завопил бы сейчас, что король-то голый, а портной, то есть художник, просто издевается над нами», — думал Махмуд.
— Маэстро хочет сделать с вас наброски для будущей картины, — сообщил Махмуду гид-переводчик. — Он просит вас встать вон туда, на подиум, и принять позу, характерную для кавказского танца.
Махмуд встал на подиум и принял самую характерную позу лезгинки.
После этого он принимал множество других поз, совершал прыжки, развороты и вращения. Ему самому было интересно, как всё это будет выглядеть на тех бумажных листках, которые художник заполнял очень быстро один за другим.
Работа эта заняла больше часа, после чего художник улыбнулся. Улыбка у него оказалась на удивление приятной, располагающей и очень неожиданной на таком суровом и жестком лице.
— Маэстро благодарит вас за терпение и поражается безграничным возможностям вашего тела, — торжественно сообщил гид.
Пикассо взял несколько листков с набросками и протянул их Махмуду.
Махмуд стал разглядывать с интересом.
Наброски оказались совсем непохожими на картины, что украшали стены студии. По большей части они были сделаны одной быстрой бегущей линией и хотя и очень приблизительно, на взгляд Махмуда, но все же по-своему передавали изящные изгибы и динамику танцевального движения…
Встреча в мастерской Пикассо завершилась, и Махмуд со своим сопровождающим вышли на улицу. Тут Махмуд протянул гиду свернутые в трубку листки с набросками:
— Возьмите их себе, в благодарность за вашу помощь, — сказал он доброжелательно.
— Как?! — Гид остановился, нелепо растопырив руки.
У него был такой изумленный вид, что Махмуд невольно рассмеялся.
— Как это возьмите!!! — прошептал гид срывающимся голосом. — Да вы хоть представляете, что каждый набросок, сделанный рукой гения, стоит не одну тысячу долларов…
— Хорошо, — согласился Махмуд и добавил, улыбнувшись: — Раз это так ценно, я повешу рисунки Пикассо в своей квартире в городе Грозном, там у меня теперь будет музей имени Махмуда…
Он, по чести сказать, не очень поверил словам гида и с большим сомнением отнесся к тому, что такие довольно простенькие рисунки могут на самом деле очень дорого стоить.
К удивлению Махмуда, знающие люди в делегации подтвердили слова гида, а некоторые даже, оглянувшись по сторонам, шепнули, что продать рисунки можно прямо тут, в Париже, причем действительно за очень большие деньги.
— Ну и что я с этими деньгами буду делать? — спросил Махмуд.
— Да знаешь ты, чудак-человек, сколько на такие деньги шикарных джинсов можно купить?
— Ну ладно, куплю сто штук. И как я их домой привезу? — наивно поинтересовался Махмуд.
Доброхоты задумались. А ведь и правда, больше пары этих заграничных штанов через границу не пропустят, так ведь и в таможенной декларации записано…
Висели потом эти драгоценные картинки сначала в московской квартире Махмуда, потом в грозненской. Там они и пропали во время войны, когда квартира Эсамбаева сгорела в большом пожаре после бомбежки…
Случилась в Париже памятная встреча с чеченцами-эмигрантами. Они собрались после выступления Махмуда в холле гостиницы и требовали, чтобы Эсамбаев вышел к ним. Начальник группы долго советовался с «дядей Васей» — сопровождающим и приглядывающим, и они на свой страх и риск решили разрешить.
— Вы только того, этого… ни в коем случае не поддавайтесь на провокации.
— А какие могут быть… эти провокации? — спросил Махмуд невинно.
— Ну, не знаю… скажем, предложат остаться во Франции… или деньги большие будут совать… ничего не берите, ничему не верьте, ничего не обещайте…
Встречались прямо в холле гостиницы в присутствии «дяди Васи», конечно. Чеченцы-эмигранты говорили либо по-русски, либо по-французски, на родном уже не могли. Разучились за многие десятилетия, забыли. Один старичок только мог объясниться. Вот он и попросил у Махмуда горсть чеченской земли, «чтоб в могилу положили вместе со мной».
— Я землю с собой не брал, — расстроился Махмуд. — Зачем? Я же вернусь…
— А мы вот уже никогда…
— Я слышал, что скоро уже можно будет возвращаться… правда? — Махмуд вопросительно глянул на «дядю Васю», но тот и бровью не повел, будто не слышал. Вот такая встреча получилась, недолгая и грустная…
После Парижа — Ницца, Мадрид, Лиссабон…
Потом через Атлантику в Каракас — столицу Венесуэлы. Латинская Америка, другое полушарие, другие люди… Первый концерт группы «Звезды советского балета» в столице Венесуэлы Каракасе состоялся в знаменитом театре «Муниципал». Импресарио Омар Бускияссо на первой же встрече предупредил, что на концерт «Звезд» специально прилетели эксперты из США и многих стран Латинской Америки. Так что от того, как они сегодня покажут себя, зависит дальнейший маршрут группы. Если советские звезды не произведут впечатления, их гастроли могут не выйти за пределы Каракаса. Прямо сказать, не очень приятное заявление для первого знакомства.
«Концерт начался с адажио из балета П. И. Чайковского «Лебединое озеро» в исполнении Ирины Тихомировой и Адоля Хамзина, — пишет Руслан Нашхоев в повести о Махмуде. — Вторым на сцену вышел Эсамбаев со своим «Воинственным танцем с ножами». Танцевал он в полную силу, так, словно делал это в первый и последний раз.
Зал аплодировал. Постепенно разряжалась атмосфера предвзятости. Зрители становились ближе и ближе.
Первое отделение закончили Наталья Дудинская и Владилен Семенов. Они исполнили па-де-де из балета «Дон Кихот». Когда начались виртуозные вариации Натальи Дудинской, зал взорвался аплодисментами.
У артистов исчезли скованность и напряженность. Они почувствовали дружественную обстановку в зале. Второе отделение шло на подъеме. Концерт заканчивался танцем-новеллой «Золотой бог». Когда Эсамбаев дошел до места, где пластикой рук показывает волнение реки Ганг, загремели аплодисменты и уже не умолкали до конца. Лед растаял окончательно.
На другой день газеты под крупными заголовками писали: «Звезды не те, что горят в бескрайнем космосе, настоящие звезды находятся под небом Венесуэлы, Каракаса — это живые звезды советского балета. Они так хороши и изящны! Чтобы быть такими же яркими, как они, надо быть одетыми, как они. Хватайте у них моду!»
Это писали те же самые газеты, которые в день приезда заявляли, что советские артисты одеты безвкусно…
Махмуд, по обыкновению, захотел посмотреть национальные танцы. Лучшие мастера Венесуэлы продемонстрировали ему свое искусство. Очаровательная непринужденность, целомудренность и благородство чувств латиноамериканских танцев восхитили его.
Особенно хорош был парный танец «Хоропо». Вместе с Махмудом его выучили народная артистка Узбекской ССР Бернара Кариева, солистка Тбилисского театра оперы и балета имени Палиашвили Алла Двали и заслуженный артист Грузинской ССР Вахтанг Гунашвили.
Закончив очередной концерт, они двумя парами исполнили национальный танец венесуэльцев, но сначала спели на испанском языке приглашение к танцу: «Как волны ласкают берег, как солнце ласкает землю, так ласкаю я тебя взглядом — пойдем, потанцуем» — а потом покорили зрителей красотой их же танца.