Махмуд отвечает: вы только примите решение и оформите его, а о том, что нужно делать дальше, не беспокойтесь, это уже моя забота.
Ну и что в итоге?
Назавтра, в день юбилея, Махмуд вручает этому музыканту шикарный диплом заслуженного артиста республики со всеми необходимыми печатями и подписями.
После этого уже ко мне подошел мой коллега, очень хороший артист, который давно не мог получить звания. Не знаю уж почему, такой он, верно, был невезучий. Всех награждают, а его нет. Подошел он ко мне и говорит, вот я уже в какой раз представлен на звание, но опять стою в самом конце списка, и наверняка мне опять не дадут. Не можете ли вы поспособствовать, чтобы не вычеркнули?
Я, понятное дело, обещать ничего не мог, а рассказал всё Махмуду и сказал, что если опять вычеркнут, то это будет большая несправедливость и трагедия для этого человека.
— Всё понял. Пошли, — сказал Махмуд.
И вот мы отправились в Верховный Совет и прочие высокие инстанции, стали встречаться и разговаривать с разными людьми.
Скажу честно: я только присутствовал, переговоры вел Махмуд. Я смотрел на него и не мог нарадоваться — с такой легкостью, юмором и так умно он вел эти непростые переговоры. Такие удивительные слова находил, что никто и не думал отказывать, наоборот, старались как можно скорее, буквально тут же, выполнить его просьбу.
Махмуд так всех очаровал, что фамилию этого человека не только не вычеркнули, но перенесли из конца в самое начало списка (а ведь списки, это всем известно, для чиновников святое) и этот человек наконец-то получил свое давно заслуженное, обещанное, долгожданное звание.
Он был счастлив.
Если нужно было помочь, Махмуд не знал слова «не могу». Для меня он был доказательством того, что национальные преграды являются пустой и глупой выдумкой: он был чеченцем, я — русским, но мы дружили всю жизнь. По правде говоря, это было очень легко: вплоть до самых последних дней Махмуд оставался светлым, солнечным человеком.
Я считаю, что в наше жестокое время нужно больше говорить о таких замечательных людях, которые были и составляли гордость нашего отечества, нашего искусства, они демонстрировали великую силу и плодотворность того, что, к сожалению, во многом осталось в прошлом — дружбу и единство многочисленных народов, населявших нашу страну. Все наши великие победы и достижения связаны именно с этим единством, которое необыкновенно умножало силы.
Мне кажется, что, несмотря на все огромные и пока неясные по своим последствиям перемены, которые произошли, эту дружбу, эту симпатию между людьми нужно сохранить. Это можно было сделать умной политикой.
Но когда ломали и разваливали великую страну, об этом не думали, и это, может быть, самая большая ошибка и самая большая потеря последних лет.
Недавно был странный звонок. Мне позвонили из Организации Объединенных Наций. Они спросили мое мнение о том, что сейчас происходит в мире. Видимо, они хотели узнать мнение старых людей, посвятивших жизнь работе в области культуры.
Я так и сказал, что могу более или менее компетентно выразить мнение людей, посвятивших жизнь театру. Мне кажется, что жизнь становится всё более непримиримой и жестокой, и наша задача, задача людей, работающих в области культуры, как-то смягчать эти острые углы и противоречия.
Я, например, восхищен творчеством Вахтанга Кикабидзе, Нани Брегвадзе, и меня очень огорчило, что они отменили свои концерты в России. Мне кажется это ошибкой. Не обострять противоречия, а смягчать и восстанавливать отношения между народами — вот главная задача не только артистов, но всех, кто может хоть что-то сделать в этом отношении. Ну а деятели культуры именно к этому призваны. Они могут сделать очень много.
Это не говорит, конечно, о том, что люди культуры не должны высказывать свой протест по поводу того, что кажется опасным и вредным.
Махмуд был именно таким человеком. Он стремился к объединению людей, но очень жестко протестовал против того, что казалось ему ошибкой. Например, он всегда был против развала страны и никогда этого не скрывал. Он восставал против циничного пересмотра истории. Особенно тяжело он переживал войну в Чечне. Руководителей, допустивших такое трагическое развитие событий, Махмуд прямо назвал преступниками.
Махмуд любил людей, он жил для них. Неповторимая аура его творчества передавалась в зрительный зал. Она была подобна какому-то доброму гипнозу. Его душевная красота и щедрость передавалась в зал, захватывала людей. Вот почему зрители, позабыв обо всем, буквально жили благородными сюжетами, которые так замечательно выражались в его танцах. Махмуд был человеком, которого нельзя было не любить…
Просто невозможно поверить, что жизнь приготовила для этого радостного человека такое испытание на склоне дней. Я говорю о чеченском конфликте, об этой ужасной войне.
Конечно, трагедию в Чечне, все эти страшные события он очень глубоко переживал. Конечно, не потому, что у Махмуда в Грозном был дом, представлявший собой настоящий музей и выражавший всё поразительное многообразие интересов хозяина. Этот дом, этот музей погиб в огне вместе со всеми бесценными экспонатами. Нет, не о доме он жалел. Махмуд переживал трагедию своего народа. До конца дней это было самое большое его горе. Он никогда этого не скрывал и протестовал жестко, непримиримо. Он не был дипломатом и то, что его волновало, высказывал напрямую…
Господь дал этому человеку высочайший природный талант, чувство меры и вкус, ко всему этому, он был еще и по-настоящему мудрым человеком. Про таких говорят — поцелованный Богом.
В последний раз я видел Махмуда после того, когда он перенес инсульт, и был счастлив от того, что он оказался поправляющимся. И вдруг… хотя когда, скажите мне, смерть случается не вдруг?..
О том, что мой друг Эсамбаев скончался, я узнал во время репетиции спектакля «Человек из Ламанчи». До сих пор не могу в это поверить.
Всё это показалось мне глубоко символичным.
Махмуд по самой глубинной душевной сущности своей был трогательным и жертвенным Рыцарем печального образа, Дон Кихотом Ламанчским, человеком, жившим не для себя, а для людей. Он дарил им свое искусство и свою душу, потому что это было у него неразделимо.
Ну а люди любили его за несравненное волшебство танца, помноженное на эту душевную щедрость и доброту».
В разговор о Махмуде вступают народные артисты России Наталья Касаткина и Владимир Васильев:
«Уникальный, разносторонний танцовщик и артист. Умный человек с неповторимым юмором. Махмуд — олицетворение доброты и безграничной, вдохновенной любви к танцу. Этой любовью он осенял не только свое собственное творчество, но и всех нас, причастных судьбой к искусству. Дыхание танца, как невидимое облако, окутывает его изящную фигуру, коронованную папахой.
Весь мир восхищался его не имеющим аналогов искусством. Поразительно, как он был отзывчив и как умел радоваться Танцу! И не только когда исполнял сам, но и когда танцевали другие. Мы очень любили Махмуда, а он с какой-то удивительной нежностью относился к нам, по-отцовски гордился нами. Махмуд всегда называл нас «Наташенька» и «Володя». Когда нас наградили профессиональной премией «Душа танца», то вручал ее конечно же Махмуд.
На наших премьерах и юбилеях над головами зрителей возвышалась его неизменная папаха. У него был точный, «волшебный» глаз — когда он благословлял дебютантов, их творческая судьба оказывалась счастливой. Для нас всегда были важны глаза друзей на наших премьерах, и особенно тех, кого мы могли назвать своими Учителями. Среди этих «самых-самых» была Галина Сергеевна Уланова, был Игорь Александрович Моисеев, был Махмуд Эсамбаев…
Первая наша личная встреча с Махмудом Эсамбаевым произошла на съемках фильма М. Лавровского о балете. Махмуд снимался в роли Ротбарта в балете «Лебединое озеро». Талия всемирно известного танцовщика была 47 сантиметров, совсем как у Натальи. Восхитительную легкость облика Махмуд сохранял всю жизнь. У него была особая диета. Он ел только борщ, который готовил ему повар, сопровождавший его во всех поездках. Но объединило нас не измерение талии, а общность понимания Танца. И Махмуд и мы многое восприняли от Льва Михайловича Крамаревского. Это имя должно быть обязательно упомянуто рядом с именем Эсамбаева, потому что именно Крамаревский открывал для приехавшего в Москву Махмуда (какое-то время, не имея пристанища, он и жил в доме Крамаревских) тайны танцевальной техники, по методике, разработанной самим Крамаревским на основе школы Чеккетги. Именно из этих уроков вырос самый знаменитый танец Махмуда Эсамбаева «Бог Солнца».