Так же мы довольно долго работали над сценой, в которой Шаман собирается пытать доктора Губина, которого играл Юра Назаров. Мы опять просили Махмуда говорить тихо сквозь зубы и тут же, на контрасте, выть страшным предсмертным криком, когда сын вождя всаживает в него стрелу.
— Тут ты можешь кричать. Как можно страшнее, потому что ты смертельно раненный зверь. Давай, сделай так, и посмотрим, что получится.
Он сделал всё именно так, как надо. Мы просматривали эпизод, и он сам соглашался: «Правда, намного лучше получилось!»
Он был очень тонкий, чуткий человек и актер. Он всему учился буквально с первого раза. Но первым удачным дублем Махмуд почти никогда не удовлетворялся. Сам говорил: «Ну-ка, еще разок. Я тут кое-что придумал, должно еще лучше получиться». И во второй раз он играл не просто содержательнее и точнее, он умудрялся добавить еще нечто неуловимое, что превращает зачастую схематичный образ в живое существо, которое зритель запоминает на всю жизнь.
Это, кстати, наверное, главная черта, которая отличает профессионального и даже талантливого актера от мастера. Вот это неуловимое, но совершенно очевидное умение дополнить характер персонажа, добавить в него что-то неуловимое свое, чего нельзя прописать даже в самом точном и психологически разработанном сценарии.
Махмуд был именно таким мастером.
И особенно удивительно было то, что он находил в себе силы отказаться для этого от привычного и многими годами наработанного опыта танцора.
Потом, когда его съемки закончились, он на свои средства снял ресторан в Нальчике, пригласил всю группу (почти двести человек) и устроил прощальный ужин. Причем сказал, что он всегда с нами и, если вдруг будет нужен, примчится тут же по первому зову.
Мы выполнили свое обещание, сделали из его роли в фильме очень красивый ролик, где он исполнял свои шаманские танцы на фоне удивительных и страшных тотемных скульптур, прекрасной природы Кавказа и Камчатской долины гейзеров. Там и народ онкилонов, и олени, и даже тигр рядом с Махмудом появляются. Тигр на полярном острове (!!!) — это была наша «зеленая собака».
Парочку «зеленых собак» я, на всякий случай, повесил в картину для надежности. «Зеленая собака» — это характерное выражение на киношном жаргоне. Берет оно начало из глубокого прошлого.
Рембрандт в свое время много раз подряд вынужден был сдавать заказной групповой портрет крупнейших купцов и прочих отцов города, которые бесконечно требовали каких-то поправок и переделок. Наконец мастеру надоело, и он нарисовал в углу картины безобразную зеленую собаку. Ясное дело, что, когда он в очередной раз представил на просмотр переработанное полотно, заказчики дружно накинулись на эту, совершенно неуместную, тощую да еще почему-то зеленую собаку. Но тут уж мастер встал стеной. Это необходимо по композиции — твердо заявил он. Это моя главная находка, и хоть убейте, но я от этого ни за что не откажусь.
Спорили долго. Наконец заказчики переговорили между собой и сформулировали окончательное заявление — мы примем работу и сразу заплатим деньги, но только в том случае, если зеленая собака будет изгнана с картины.
С этим окончательным вердиктом Рембрандт «вынужден» был согласиться. Так мастеру удалось сдать злосчастное полотно и получить за него в полном объеме оговоренный гонорар.
Вот, собственно, главная причина, по которой на арктическом острове появляется индийский тигр. На самом-то деле это не тигр, а зеленая собака…
Ролик Махмуду очень понравился, и потом он его неоднократно показывал во время своих концертов…
На заключительном вечере в ресторане Махмуд произнес великое множество замечательных тостов за нашу съемочную группу. Не забыл оператора, и режиссеров, и художника по костюмам, и гримера, и всех помощников, и чуть ли не за каждого из 150 киношных онкилонов… растрогал и насмешил всех, а пошутить Махмуд умел замечательно…
Надо сказать, что еще до начала работы над «Землей Санникова» у меня очень удачное и радостное было время. Я жил тогда неподалеку от Речного вокзала возле кинотеатра «Нева». Как-то шел на студию, она там тоже совсем недалеко. Подхожу к кинотеатру и, примерно метров за сто, у меня спрашивают: нет ли лишнего билетика?
— А что идет? — спрашиваю.
— Как?! Вы не знаете?! Да Фантомас же, Фантомас!
«Ах ты, сукин сын Попов! — подумал я тогда. — Что же это ты до сих пор не можешь сделать такой фильм, чтобы вот так, еще на подходе к кинотеатру, люди спрашивали лишний билетик»…
Работа над «Землей Санникова» закончена. Начальство объявило, что прокат нашего фильма начнется в мае. Они думали, что делают нам большую услугу, поставив нас так рано. Но это была услуга медвежья.
Я собрал всех наших и, мы договорились, что будем добиваться отсрочки проката. В конце концов пойдем даже на то, что как бы потеряем негатив. Нам необходимо сделать так, чтобы фильм вышел не раньше чем в конце сентября.
Тут элементарный расчет. Выйди наш фильм в мае, что получится? Все зрители в отпусках, на дачах, молодежь за городом в лагерях. В кинозалах пусто. А в сентябре все возвращаются, и тут уж никто не пропустит новый, только что сделанный фильм.
Рекламы тогда практически не было. Но оказалось, что сарафанное радио — как всегда, самое надежное. Мы добились своего. Премьера у нас была в кинотеатре «Октябрь», что в гостинице «Россия», в самом конце сентября. Я помню, как шел по Красной площади, а меня постоянно спрашивали — нет ли лишнего билетика.
Тогда я и подумал с великим торжеством:
«Вот! Не за сто метров, как тогда, возле «Невы», когда показывали «Фантомаса», а за пятьсот метров до кинотеатра спрашивают билеты на наш фильм».
За год фильм «Земля Санникова» посмотрело 46 миллионов зрителей.
Все получилось, как надо. Мы делали кассовый фильм. Он таким и стал. Мне было тогда 33 года. Нам приятно и весело было работать. И потом, с кем бы из участников съемок ни приходилось встречаться, это всегда была радость. Сразу начинали рассказывать, как интересно мы тогда жили. И, конечно, всегда вспоминали нашего неподражаемого Махмуда, который стал как бы фирменным знаком фильма».
Вспоминает народный артист России Юрий Владимирович Назаров: «Попал я в картину «Земля Санникова» случайно, вместо кого-то. Когда начинали снимать на Балтике, в Финском заливе, меня там не было.
Я снимался на Кавказе. Тут нас судьба и свела с Махмудом Алисултановичем. Сразу скажу, так вот, торжественно, по имени-отчеству никто его не называл. Говорили — Махмуд (кстати, так у чеченцев и полагается, там даже стариков называют по имени). Иногда обращались ласково — Махмудик, но это женщины или те, кто был знаком с ним давно.
На мой-то взгляд — главное в этом человеке то, что он был редкостный умница. Я много о нем думал и к такому выводу пришел — умный человек не может быть плохим. А он дивный был умница.
Конечно, бывают и мерзавцы совсем неглупые. Но это все-таки от недостатка ума. То есть ум имеется, и даже немалый, но всё же его не хватает, чтобы понять — сволочью быть только во вред себе самому.
Нередко еще и зависть мешает. Очень сильное чувство. Оно даже умных людей нередко с толку сбивает.
Но Махмуду просто некому было завидовать. Звания и титулы… этого у него было столько, что всего он и сам не помнил. Ну а потом ему присвоили народного артиста СССР. Но главное то, что люди любили и его самого, и его неповторимое искусство. Так что завидовать ему было просто некому и ни к чему.
А ведь он был еще и валютный. Его весь мир на ура принимал, и платили ему там очень хорошо. Он как целый ансамбль Игоря Моисеева один зарабатывал. И как государство ни грабило, что-то и ему оставалось.
Вообще-то он был главный человек в Чечено-Ингушетии и на Кавказе вообще. Какие бы проблемы ни возникали, Махмуд шел куда надо и на любом уровне вопросы решал. Ему всё разрешали и выдавали безотказно, и не нужно было хитрить и мудрить. Все тут буквально молились на него.