Годы не изменили Махмуда. Новая общественно-политическая ситуация в стране не заставила его отступить от тех жизненных принципов, которым он следовал всегда. Он часто говорил: «Не русский я, но россиянин», хотя это не всем чеченцам нравилось. Но ведь Махмуд выступал от имени всего многонационального народа огромной страны, тем самым многократно увеличивая добрую славу чеченцев. Он всегда гордился своим званием народного артиста СССР.
«Советский артист везде принимался блистательно. Над нами был ореол великой страны, — говорил Махмуд. — Каждый из нас, как мог, изо всех сил старался во всей красе показать миру нашу неповторимую культуру. И, конечно, я был счастлив, что нас, советских артистов, признавали во всем мире, уважали… Если раньше мы знали, что непобедимы во всем, то теперь мы уязвимы безумно. Вот дети ловят сачками бабочек, мы что те бабочки, нас может поймать любой… Мы становимся рабами… Я бы очень хотел умереть раньше, чем это случится…
Я люблю Украину и Белоруссию… Не разделяю ни один народ. Для моей души они неделимы. Ни Киргизия, ни Казахстан, ни Армения… Я — народный артист СССР! И никогда не стану другим.
Что сейчас творится!.. Боже мой! Какие они отдельные государства?! Если бы не было СССР, тогда еще может быть… Но нет, все захотели стать президентами. А народ — голодный!
Я сейчас живу с трагическим настроением и очень сожалею, что мне 73 года и я уже не увижу радости моего народа… Сегодня я засыпаю с грустью и просыпаюсь с грустью… Нет, это не ностальгия по прошлому — это боль за сегодняшний день, за наше унизительное состояние».
«Я сейчас на Кремль смотреть не могу», — заявил Махмуд в газете «Советская Россия». Он считал, что кремлевские политики больше всех виновны в разрушении великой страны. На склоне лет увенчанный всемирной славой чародей танца скажет: «Я — чеченец. Моя семья была в ссылке… Если бы я начинал новую жизнь, я бы прожил ее так же. Со ссылкой и со всем… Имея школьную справку об окончании шести классов, я сейчас академик двух академий. Почему? Потому что я танцевал душу народа. Всего себя отдавал людям. Всё, что я имею, пришло ко мне через мой труд».
«Вспоминаю наш разговор с Махмудом перед поездкой в Грозный, — завершает свой рассказ Муса Гешаев. — На мое предложение поехать со мной он ответил: «Я никогда больше туда не поеду — не смогу видеть всё, что там натворили. Не выдержу… Нет, не смогу, я сразу же упаду и умру… Только вот еще бы раз хотел бы увидеть мои тополя в Старых Атагах. Но, видно, этому не суждено сбыться».
В это нелегкое время Махмуд впервые серьезно задумывается об организации своей танцевальной школы. Он понимает, что настало время передавать свое искусство молодым. К этой мысли его подталкивают разговоры с коллегами и поклонниками, а также письма — в последние годы их стало особенно много. Товарищ Махмуда Геннадий Пожидаев в изобилии приводит их в своей книге. Вот только некоторые из них:
«Дорогой Махмуд!
Наслаждался Вашим артистизмом много раз. Ваши танцы не только удовольствие, но и школа для актеров и особенно режиссеров. В них четко и мудро выраженная мысль и бесподобно изящное движение. Помню Ваши пленительные импровизации в кругу друзей в Грозном (русский театр). Благодарю за удовольствие и школу, полученные и в этот Ваш приезд.
Ваш заочный ученик и поклонник, заслуженный артист Сев. Осетии
Николай Шуров».
«…Вы должны оставить после себя наследника или наследницу Ваших танцев…
Девушки с завода «Сибсельмаш».
«…Вам нужен театр, ревю. Без театра Вы прекрасный метеор. От Вас останутся несколько картин, но не театр-школа…
Ваш друг».
— Надо всегда думать о том, что будет дальше, думаю об этом и я, — соглашался с авторами писем Махмуд. — Надо уметь вовремя уйти со сцены, и я уйду вовремя… Актер и на старости лет может жить полной жизнью, передавая свой опыт детям — тем глазам, которые в нем нуждаются, тем ушам, которые хотят слышать его рассказы. Я буду работать с детьми. Дети — это верно сказано — цветы жизни, только цветы не так красивы, как дети. В детях надо поддерживать, укреплять красоту, чтобы она навсегда осталась в них и когда они вырастут, и когда станут стариками… Я люблю гулять по Ленинграду, восхищаться его прекрасными зданиями. Как давно они построены, эти здания. И стоят, сохраняя свою красоту. Они стоят, потому что у них прочный фундамент. А дети — это наш фундамент. Не один я так думаю, так думают все, кто понимает, что такое мир, жизнь, красота. Я буду работать с детьми.
Жаль, но это свое обещание Махмуд выполнить не успел…
Здесь хочется привести слова о Махмуде, сказанные людьми, которыми по праву гордится Россия:
Балерина, народная артистка СССР Ольга Лепешинская:
«Махмуд Эсамбаев был замечательным человеком. Говорю уверенно, потому что наша дружба была доброй и искренней на протяжении многих и многих лет. В нашем доме, ЦДРИ (Центральный дом работников искусств), в работе которого он принимал самое деятельное участие, его очень любили, и, когда надо было с какой-нибудь очередной просьбой идти в высокие инстанции, мы никогда не слышали от него отказа. В ЦЦРИ говорили: «Пошла наша квадрига героев (себя я, естественно, исключаю) — Ирина Бугримова, Борис Ефимов, Лев Кербель и Махмуд Эсамбаев». Он принимал роль ведущего в сане Аполлона. «Из-за высокого роста», — говорил он. Махмуд был добрым человеком, но не «добреньким», он умел говорить правду далеко нелицеприятную провинившемуся в чем-то артисту, ведь он руководил немаленькой организацией. Но никогда люди не держали на него обиду в душе. Пишу о нем, а перо будто само отказывается писать в прошлом времени. В моем сердце он остался танцующим на сцене зала «Россия» вместе с великолепными артистами театра балета под руководством блестящего танцора Славы Гордеева в сцене из балета «Дон Кихот». Я не знаю вероисповедания Махмуда, но знаю, что он всегда называл себя чеченцем. Как русская, всем сердцем, наполненным любовью к Махмуду Эсамбаеву — честному, мудрому человеку с большой буквы, — я по русскому обычаю желаю, чтобы земля для него была пухом, потому что всю свою жизнь он был ее украшением».
Михаил Лавровский, народный артист России, балетмейстер Большого театра:
«Я как сейчас помню маленький телевизор «КВН» с линзой, куда наливали воду. Помню, как на этом крошечном экране я впервые увидел танцы Махмуда и был до глубины души потрясен.
Тогда я даже и предположить не мог, что когда-то буду дружить с этим человеком.
Когда случилась наша первая встреча, трудно сказать сейчас. Мне чаще всего вспоминается, как я был вместе с ним в Сочи на съемках фильма. Ему тогда было 57 лет. Эта дата мне запомнилась, потому что там, в Сочи, был большой концерт и Махмуд замечательно танцевал. Этот концерт поразил меня и навсегда запал в душу.
Наверное, даже хорошо, что я встретился с ним лично, будучи уже достаточно взрослым человеком, способным понять, что за уникальное явление — Махмуд Эсамбаев. Что это не только великий артист, но и, что очень редко бывает, великий человек.