Они поднялись на крыльцо. Вошли в помещение, из которого на второй этаж вела деревянная лестница, устланная ковровой дорожкой. На промежуточной площадке стояли кадки с огромными цветочными кустами. Небольшие вазы с домашними цветами стояли и на перилах. Под лестницей и промежуточной площадкой был устроен гардероб. Дверь слева вела в трактир. Анастасия и Лев сдали верхнюю одежду и вошли в зал.
Подошёл официант.
– Есть уха, гуляш, котлеты и жареная рыба. На гарнир – картошка пареная, жареная и пюре, капуста тушёная с мясом, грибы маринованные, арбузы и яблоки мочёные, капуста квашеная, и винегрет. Если пожелаете, можем сварить пельмешки.
– Неси всё и пельмени ставь на огонь.
– Водочки, хереса, мадёрцы?
– Не надо. Хозяина покличь. Разговор есть.
– Якши.
Подошёл хозяин.
– Откуда гости?
– Вам привет из Чугуева от Пантуховых. Надо их родственницу устроить на два месяца. Всё будет оплачено. Желательно с полным пансионом. Сколько это может стоить?
– Надо посчитать.
– Давайте посчитаем.
Подошёл официант с подносом и принялся выставлять блюда.
– Принеси бумагу, счёты и ручку, – сказал ему хозяин.
– Какой номер намерены занять? – спросил он у Льва.
– Недорогой, но тёплый.
– Сообразил. Значит, не угловой, а средний, с прихожкой и спальной. Если с пансионом, то по двадцати целковых за месяц. Стало быть, восемьдесят. Такая цена устраивает?
– Годится.
– Как платить будете?
– На всякий случай, давай за четыре месяца. Ассигнациями.
– Время тревожное и ненадёжное. За обед я и ассигнацией возьму. А с перспективой лучше серебром или царскими.
– Хорошо. А, если случится, раньше заберём?
– Возврат гарантируем.
– Пишем договор.
– Паспорт имеется?
– Натюрлихь. И ещё. Сейчас надо бы её устроить на курсы ремингтонисток, а после – медсестёр.
– У нас в городе можно и на профессора выучиться. Были бы деньги. Вы сами это сделаете или мне её сводить?
– Мне бы провожатого по городу.
– подошлю помощника.
Лев гнал по городу тачанку, в которой сидел молодой помощник хозяина, а рядом с Зиньковским – Анастасия.
– Лёва, – спросила она, – а зачем на курсы мне идти?
– А ты что, умеешь печатать на машинке?
– Нет.
– Ну, вот и научишься. Чтоб не мучилась бездельем. А то у вас, у баб, от нечего делать дурь в голове поселяется. Ну и вообще, надо же тебе расти. Батько-то, всё ж таки, как ни говори, а голова. Вот и тебе надо соответствовать.
– Это он так решил?
– Ну не я же. Сама ты как думаешь? Нужно что-то постигать? Или как?
– А курсы медсестёр тоже он придумал?
– Анастасия, кто бы это ни придумал, это должно стать твоим. Ты где-нибудь училась?
– Да. Воскресную закончила.
– А гимназию?
– Дорого и поздно.
– Ну вот, видишь. И дорого, и поздно. Поэтому и решено тебя отдать в учение. Через полгода будешь грамотной дамочкой. Будешь ходить с редикюлем и парасолькой.
– Ну, вот и всё. Приехали, – сказал он, остановив тачанку вновь у того же постоялого двора. – Слазьте. Я поеду к батьке. Не знаю, увидимся ли. Ты, главное, учись, чтобы Нестор гордился тобой. А выучишься, сама гордиться будешь. И никому не сболтни, чья ты жена. Будь осторожна и осмотрительна, чтоб не бросить на себя саму тень. А главное – блюди себя. Прощай.
К зиме Настя успела окончить курсы ремингтонисток и поступила в госпиталь. Она уже вполне освоилась в городской жизни. Одевалась не хуже подруг, с которыми училась там, и тех, с которыми уже успела познакомиться здесь. Однажды, когда возвращалась с занятий к себе, она вдруг заметила идущего за ней молодого человека.
Она забежала в свой номер и выглянула в окно. Он стоял неподалёку от крыльца и курил. Когда из трактира вышел один из постояльцев, он окликнул его и о чем-то спросил. Тот повернулся к зданию и показал рукой на её окна. Настя отшатнулась от окна.
На следующий день с первым снегом в Орёл вошли деникинцы. Утром Анастасия уходила в госпиталь и опять увидела того молодого человека. Почти бегом она проследовала до госпиталя, но всю дорогу чувствовала преследование. Освободилась от него только, когда скрылась за воротами госпиталя. Когда же вечером она покидала занятия и работу, то вновь увидела того молодого человека.
– Разрешите проводить вас?
– Пожалуйста. Только не пытайтесь ухаживать.
– А я и не пытаюсь. Ведь вы жена моего приятеля. Мы с ним сидели в Бутырках.
У Насти кровь отступила от лица.
– Вы знаете Нестора Ивановича Махно? Но он сидел в одной камере с Аршиновым, а про вас ничего не рассказывал. Как вас зовут?