– Но лобовой атакой мы их не возьмём.
– Да и мне не хочется вести людей на пулемёты.
– Но и подвергать артобстрелу будущую столицу мира тоже не дело. К тому же местный гарнизон может вызвать подмогу, и тогда нам не избежать затяжных боёв.
– Тогда, давай возьмём для начала хутор с небольшим гарнизоном, а потом, переодевшись в беляков, пойдем на Гуляй-Поле.
– Нет, сделаем так.
Хутор был окружён со всех сторон. Рота, засевшая там, разоружена. Офицера поставили к стенке и расстреляли.
– Кто денщик вашего офицера? – спросил Махно.
Рота молчала.
– Батько, вот ротный список я нашёл. Сейчас высчитаем.
– До утра высчитывать будем. Я же всё равно рядовых солдат не расстреливаю. А они по дури своей не хотят говорить. Тогда я сейчас точно расстреляю самого курносого из них или самого рыжего. А ну-ка, вот ты, поди ко мне.
И тут из толпы вышел бравый, красивый и высокий солдат.
– Я денщик.
– Не врёшь? Фамилия?
– А чего мне врать, ты же меня всё равно халвой не угостишь и Георгия не дашь. Рядовой Копытин я.
– Балагур… Верно, говоришь, не дам ни халвы, ни Георгия. Догадливый. А хочу я, чтобы твой командир полка из Гуляй-Поля выкупил у меня вот этих солдатиков за сотню винтовок, пару пулемётов да пяток ящиков патронов. А то у меня на две сотни бойцов всего сто винтовок да один пулемёт. Бери коня и скачи. Да чтоб к утру был тут как штык. А то ко мне к утру ещё рота подойдёт, и тогда мы сами пойдём брать вас в плен, а этих расстреляю. Дайте ему коня! Скачи.
– Не поскачу.
– Это почему же?
– Полковник Маркелов меня сейчас же к стенке поставит.
– Так ты ж не говори, что я тебе дал коня. Наплети, что ты сам украл у меня коня и сбежал. Скачи!!! – крикнул Махно и стегнул коня плетью.
Конь взвился и помчался галопом в сторону Гуляй-Поля.
На подходе Копытина остановил дозор.
– Беда! Беда! На Никитском хуторе махновцы. Быстрей веди меня к полковнику Маркелову.
Денщика ввели в избу, где среди офицеров он увидел генерала Шкуро.
– Ваше превосходительство, денщик поручика Хлынова, рядовой Копытин. На хуторе Никитском хозяйничает какая-то банда. Поручика Хлынова расстреляли. Грозятся утром пострелять всю роту.
– Что за банда. Большая? Кто у них командир?
– Не знаю. За старшего какой-то малец. Они его батькой кличут. Бойцов у них сотни две. Но к утру должна ещё рота подойти.
– Это кто ж тебе всё так складно рассказал, солдат Копытин? – спросил генерал.
– Подслушал.
– Почему же они тебя с поручиком к стенке не поставили?
– А я спрятался. И слышал, как он говорил, дескать вернёт пленных за выкуп. А после-то я коня тихонько отвязал и галопом сюда.
– Больше ничего? – спросил генерал.
– Да вроде всё.
– Правда ли?
– Да как на духу, Ваше превосходительство.
– Ладно, ступай, солдат. Ну, что Сергей Александрович. По-моему, вы уже всё поняли. Это сам Махно со штабом. И не две сотни их. Батальон – не менее. К утру, возможно, еще батальон придёт. Выводи полк. Окружай. Атамана ко мне. На допрос. Командуйте. Убеждён, что ваш подвиг будет оценен по заслугам. Я отбываю на станцию Зализничную. Телеграфируйте в Екатеринослав. До встречи, – сказал генерал Шкуро и, попрощавшись с каждым за руку, вышел на крыльцо, взгромоздился в коляску и под охраной роты отбыл.
Полковник Маркелов повернулся к своему заместителю:
– Давай, Валерий Иванович, поднимай полк. Надо к ночи всё закончить.
– Здесь оставим кого-нибудь?
– Оставь взвод для охраны и пулемёт.
На станции генерал Шкуро вошёл в поезд. Снял шинель с башлыком и фуражку.
– Можно давать отправление? – спросил его адъютант.
– Да. Спёкся батько Махно. Ха-ха-ха-ха. Мужлан. Возомнил себя генералом, – сказал Шкуро полковнику Шифмер-Маркевичу.
– Ходят слухи, что он внебрачный сын князя Ладислава Иримова или крымского хана, – сказал полковник.
– В общем-то, ничего невероятного в этих легендах нет. К тому же все бастарды пожизненно были оригиналами во все века и в разных странах.
– Смешение кровей всегда давало взрывоопасные результаты, – генерал достал часы. – Шестнадцать ноль-ноль. Смеркается. Наверное, полковник Маркелов уже на подходе к тому хутору.
– Темнеет, – сказал Маркелов.
– Ничего, – сказал капитан, гарцевавший рядом, – это нам на руку.
В это время сзади прозвучал артиллерийский залп, и снаряд разорвался в арьергарде.