После чего крестьяне дырявят вилами разъезд немецких драгун, режут ночью взвод спящей варты, закапывают на огородах винтовочки в промасленных тряпках и курят на лавочках: надо бы как-то с немцем и гетманом разбираться, а то ведь не прожить.
И всплывает имя Махно. У него уже батальоны. Настоящая армия. Все из наших, такие же селяне. Живут и робят в дому. А свистнет за тыном посыльный — винтовку на плечо, седло на коня, скачешь рядом в село, бьешь германца и помещика — а вечером уже дома. О це дило!
Черная гвардия
К лету 18-го Красная Гвардия была уже разоружена новой Красной Армией и расформирована. В Гвардии были эсеры, анархисты, меньшевики, то есть несогласные в чем-то с диктатурой большевиков люди. И ветераны, гордившиеся заслугами еще с весны 17-го. И непокорный, партизанствующий и разбойничающий элемент. Короче — гвардия свой срок отработала и была выкинута. Чистка, фильтрация, модернизация. Но название оставалось еще долго — красногвардейцы. Бойцы, то есть, за рабочую революцию против буржуазии.
Цвета анархии — красный и черный. Но красный уже «приватизировали» большевики. Черный — остался отличием.
Знамена, транспаранты, повязки — черные. Надписи — белым или серебряным. Грозно для врага, куражис-то для своих. А череп с костями на черном фоне кто только не изображал за много десятилетий! Боец хочет наводить страх, это так простительно…
«Смерть или свобода!» — били по ветру буквы на реющих знаменах. «С угнетенными против угнетателей — всегда!» — выгибался дугой лозунг под ветром. Грозно, благородно — и искренне.
— Земля наша кормилица — черная; и смерть врагам мы несем черную, а мысли наши и слова — белые, светлые.
— Да здравствует наша, крестьянская, народная — Черная Гвардия!
Подъем
С середины лета стремительно наращивается повстанческая армия Махно. Это своего рода «кадрированная армия резервистов»: разбита на роты (по деревням), батальоны (группы деревень и большие села). Собрались — метнулись — ударили — рассеялись и исчезли.
Вы что же думаете — с классическим гимназическим образованием анархисты не слышали фамилии Риэги и не читали в истории наполеоновских войн об испанской герилье?
…К хорошему человек привыкает быстро, и после трудового дня закусить стакан водки ломтем сала махновский штаб не избегал. Как сказали бы сейчас — лечебно-профилактическая доза для снятия стресса после нагрузок.
— Мы должны использовать выпавший нам уникальный исторический шанс! — гудел приятным баритоном Волин. — Именно сейчас, при всеобщем развале и безвластии, мы должны каждый день расширять сферу своего влияния и анархического уклада жизни. За порогом какой-то величины — мировая реакция уже не сможет повернуть процесс вспять. Крестьянская масса, если во главе ее стоит маленькая, но твердо сплоченная идейная группа, зубами и когтями, всей кровью и плотью будет защищать свою кровную землю!
Удержись тут на одной стопке. Звякало, булькало, играл лунный свет: ударили по селу первые петухи, крепка ночь за полночь.
— Мужик уважает силу, — тонким голосом рубил Аршинов-Марин. — А чужака мужик не любит. Если ты бьешь немца — мужик тебя уважает. А битый — он задумывается. Задумается — и пойдет в Германию, свою буржуазию бить.
— А варта сама разбежится, — даже в полумраке блестела жемчужная улыбка красавца-моряка Щуся.
Рождение легенды
К сентябрю повстанцы привели киевскую власть в раздражение. Пришел сбор урожая — а посланные обозы вырезаются и исчезают вместе с охраной!
— Этими бандитами пора заняться всерьез!
Гайдамацкие эскадроны патрулировали дороги, искали стычек. Германо-австро-мадьярские роты, при пулеметной повозке и полевом орудии, стояли гарнизонами в селах покрупнее. Отрядили два аэроплана — для наблюдения и оперативной связи! Образца 1916 года «Ньюпоры» на своих велосипедных колесах садились на любую лужайку и, почихивая, могли летать на грушевом перваче.
А слава уже шумела! «Махно там, Махно сям, Махно вездесущ и неуловим!» Грабанул склад Федька Щусь с братвой — «Махно ударил!», разгромил на шляху десяток подвод с отделением конных свой бывший пастух Семка Каретник — «Махно отбил!» Пошаливали да расшалились: серьезные хлопцы.
Полк немецкой пехоты, полк гетманской варты и четыре эскадрона венгерской конницы выделила власть для организованного уничтожения бандитизма в районе Гуляй-Поля. Методично прочесывали села, перекрывали дороги, стягивали кольцо.