…Махно, со своим штабом и культпросветом при участии интеллигентского элемента, уже впитал этику гражданской войны. В этот самый день он издал прокламацию «Кто такой Петлюра?», объясняя вынужденность и временность этого союза. Чтоб свои бойцы не смущались. А если к Петлюре попадет? А скажем, что провокация красных — чтоб нас расколоть.
…К этому моменту войны все уже привыкли обманывать всех. Вот только белые были какие-то… упертые.
Брат Савва
Генерал Слащев у Деникина был вроде нелюбимого аварийщика: им затыкали дыры, он спасал ситуации — но был нелюбим за талант и победы. Он был неполитесен. Злорадно говорил бестактности. Наживал врагов. Был обиден своим профессиональным превосходством.
Отбросив и рассеяв Махно, Слащев требовал у Ставки: дайте время, позвольте добить, тыл необходимо зачистить! Деникин менторским тоном поучал: тыловые коменданты сами справятся с мелкими группами, Слащеву же надлежит присоединиться к общему наступлению на север, брать Москву. Да они нас от южных баз отрежут, Ваше Превосходительство! Уничтожат коммуникации — и конец наступлению, а второго шанса не будет, силы тают! Я вас отстраню от командования в случае неподчинения, генерал.
Махновская армия восстанавливалась не по дням, а по часам. Из деревень, из щелей и запечков выползали селяне с винтовками, выводили тачанки из клуней, ехали ночным шляхом резать белых по гарнизонам.
Выстригались тачанками стойкие офицерские полки. Грабились склады и магазины с боеприпасами и амуницией.
— Отлично! — потирал руки Троцкий, получая донесения в своем штабном вагоне.
— 1-й Симферопольский и 2-й Лабинский полки разбиты махновцами, ваше превосходительство, — докладывали Деникину, почти достигшему Тулы. — Резервов практически не осталось.
…На курганах вдоль железной дороги засели повстанцы, и скупыми очередями (патронов всегда уже мало) сдерживали наступление цепей 13-й пехотной дивизии. Пыхнул один из множества прозрачных винтовочных огоньков, стукнул неразличимый в треске перестрелки выстрел, свистнула одна из множества девятиграммовых винтовочных пуль, и опустил голову на пожухшую траву еще один боец вольной республики.
Похоронили Савву Махно в родном Гуляй-Поле, рядом с отцом и старшим братом, и снова плакала поседевшая мать на руках двух оставшихся младших, и бил салют, и давал клятву Нестор.
Этапы большого пути
Кончался 19-й год, и шел 20-й.
Сходив в еще один рейд с батькой, селянин возвращался домой и приходил в себя. Залечивал раны, набирался сил. Заглядывали свои — кормил-поил их, укладывал на ночлег, давал свежего коня, оставляя себе притомленного. Можно сказать — основная масса махновской армии воевала по вахтовому методу: месяц похода — два дома. Понятно, что качество такого бойца было высокое. Он всегда — с отдыха и переформирования.
Теперь представьте конский пот, заскорузлое белье, грызущие вши. Давно вошло в привычку не жрать сутками, ночевать на земле под дождем, хвататься за винтовку при любом шуме.
Давно вошло в привычку убивать и видеть мертвых рядом. Превращение человека из живого в мертвого стало одной из черт повседневности, работы, образа жизни. Чужих раненых — достреливали или дорезали. Пленных никто не брал: что с ними делать? как содержать и зачем? а отпустишь — завтра же на тебя пойдут? Желающих — принимали к себе. Подневольных солдат могли отпустить на все четыре стороны. Офицеров и командиров-комиссаров убивали всегда.
Давно вошло в привычку делать сотню верст в сутки — дремля в седлах и на телегах. Вошло в привычку, входя в город, взрывать тюрьму, расстреливать «головку» и выявленных офицеров и пособников, менять белье на чужое, но более чистое, разживаться добром, но с оглядкой на батькины патрули, не разрешавшие лишнего. Выпускали срочно газеты — даже эсеровские и большевистские. Выгребали банки, раздавали большую часть денег беднякам. Восстанавливали советы и проводили митинг.
И — уходили, если белые подвигали серьезные силы к очередному городу.
Кривой Рог! Миллерово! Луганск! Мариуполь! Александровск. Екатеринослав. Полтава. Миргород.
Тиф и союзники
Социальные катаклизмы и природные процессы — стороны одного и того же. Еще Чижевский составлял график двенадцатилетнего цикла солнечной активности — и связанных с ней эпидемий и войн.
В результате Великой войны, которая стала называться I Мировой только позднее, погибло 10 миллионов человек только на полях сражений. С мирным населением, умершими позднее от ран в тылу и т. д. — все 20 миллионов. Рухнули империи — Германская, Австро-Венгерская, Российская и Османская. Последовали революции и перевороты — Русская плюс множество на всей территории бывшей России, а также Германская, Венгерская, Турецкая, а также в Северной Персии, в Монголии, в Китае. Мир содрогался и рушился. Было отчего кружиться головам. Было отчего полагать возможной завтрашнюю Мировую Революцию — да она уже шла!