Медленно подняв руки, ахун окинул взглядом будущих выпускников. Степенно спросил:
— Где Закирджан?
Сидящий в первом ряду встал, поклонился, ответил, что Закирджану нездоровится.
Снова пергаментная кожица век прикрыла по-молодому острые, блестящие глаза ахуна. И вдруг он выкрикнул:
— Абдыкерим!
Высокий нескладный юноша, будто приготовившийся заранее, вскочил, чуть не упал, запутавшись в собственных ногах, замер в поклоне. Его неуклюжесть была смешной, но никто и не подумал хихикнуть.
— Рассказ!
Абдыкерим был сообразителен. Он взял Коран, приложил его ко лбу, открыл на двадцать восьмой суре под названием «Рассказ» и стал читать. Бабаджан-ахун немного послушал, жестом остановил чтеца, обратился к нему на арабском языке:
— Перейди на семьдесят шестую. Наизусть можешь?
У Абдыкерима сделался такой вид, словно предстояло верблюжий вьюк поднять — он надулся, покраснел, вытянул губы трубочкой. Но начал читать по памяти, без запинки.
— Хватит. Остальное расскажи своими словами.
Своими словами нескладный Абдыкерим тоже умел рассказывать.
— Достаточно. Поведай о Каруне. Какой национальности он был?
— Карун был той же национальности, что и пророк Муса, и несметным богатством наделил его аллах. Но он не пал ниц перед великодушием и щедростью аллаха, он стал кичиться достоянием. Аллах не любит людей кичливых!
Последнюю фразу Абдыкерим произнес по-арабски и подчеркнуто громко. Ахун, продолжая без особого вкуса пить чай, кивком одобрил рвение ученика. Абдыкерим еще больше воодушевился.
— Если аллах снизошел к рабу своему, то и раб обязан не забывать о милостыне. А Карун проявил алчность и спесивость, он стал кричать, что все богатство накопил собственным усердием. Он позабыл о милосердии, проявил бесчестие. Аллах не любит бесчестных!
Опять фраза выкрикнута по-арабски. Но на сей раз она не была удостоена ни одобрения, ни даже внимания ахуна — он перебирал янтарные зерна четок и думал о чем-то своем. Абдыкерим сбавил тон.
— Люди, зарящиеся на все блага этого мира, смотрели на Каруна и алчно завидовали: «Счастливый человек Карун! Мы хотим иметь столько же денег, сколько имеет он!» И они прильнули к чаше зла, чтобы получить желаемое. Но верные рабы аллаха не последовали за ними, не сошли с пути праведного, говоря: «Нет блага кроме как от всевышнего». И получил по заслугам Карун: проклял его пророк Муса, а земля поглотила алчного скрягу. И насытились землей глаза его, не насытившись деньгами!.. — Абдыкерим сделал паузу, дыхание его было прерывистым, словно он долго бежал и вдруг остановился. Закончил он декларативной фразой: — Этот мир есть мираж, и чем больше невзгод выпадет на твою долю, тем больше благ получишь в раю!
Ахун очнулся от размышлений и кивнул, одобряя. Абдыкерим был из его любимых учеников, ибо старался смотреть на окружающее глазами своего пира. Всеми мерами ахун воспитывал в учениках именно такое отношение к жизни. Основную философскую доктрину Корана — «Без воли аллаха и куст не шелохнется» — он проповедовал как повседневный и нерушимый закон бытия. И богачей делает богачами аллах, учил он, и бедняков бедняками — тоже аллах. Нельзя роптать, надо смиренно принимать все и благодарить всевышнего за это. Кто обделен божественной милостью на этом свете, сполна будет вознагражден на том. Вот и все.
Немудреная в общем-то философия, примитивная, однако заключалась в ней, как косточка в персике, губительная суть смирения, нищеты духа, рабской психологии, и долбил ее ахун изо дня в день, из месяца в месяц. Джелалиддин Руми был его любимым поэтом, и он частенько повторял:
Зашить глаза, то есть презреть все, что есть хорошего в жизни, и жить призрачными интересами? Нет, несмотря на все старания Бабаджан-ахуна многие ученики смотрели на вещи трезво, совершенно не разделяли «потусторонней» философии. Все вечные блага «того света» они предпочитали одному дню реальной радости. Вот и Нуретдин, слушая Абдыкерима, вспоминает стихи Хафиза:
А Махтумкули повторяет про себя: «Глаза его землей насытились, деньгами не насытившись», — и думает, что надо бы стихи написать о подобных Каруну алчных людях. И можно использовать для этого образы из Корана — они прекрасны своей выразительностью.