— Так эта дама в красном платье с желтой и черной отделкой и с золотой стрелой в волосах сеньора Маринио?
— Да... законная обладательница его сердца.
— А кто эти четыре человека в мундирах, столько времени молча стоящие в углу?
— Первый, тот, который ближе сюда, полковник Сайта Колома, он же и мясник...
— Мясник?!
— Да, он одинаково успешно режет и скот и людей. Второй — комендант Маэстре, мошенник. Третий — полковник Саломон, владелец колониальной лавчонки.
— Сразу видно, что он лавочник, — заметила донна Гермоза. — Вероятно, и четвертый принадлежит к той же категории.
— О, нет, вы ошибаетесь, сеньора, это генерал Пинтос, настоящий кабаллеро и храбрый воин. Он так же, как и мы, против воли вынужден вращаться в среде этих подонков, поднятых судьбой на вершину.
— А кто эта дама, которой вы сейчас так дружелюбно поклонились, сеньора Негрета? — осведомилась донна Гермоза.
— Разве вы и ее не знаете?
— Да нет же. Я никуда до сегодняшнего вечера не выезжала, ни у кого не бывала и решительно никого не знаю.
— Ах, да! Это жена генерала Роллона, женщина превосходная во всех отношениях. Мы с ней очень дружны. К несчастью, новые связи ее мужа, заключенные им в силу горькой необходимости, заставили ее немного опуститься и забыть светские обычаи. Так, например, она на своих пригласительных билетах объявляет... как вы думаете, о чем она объявляет?
— Вероятно, о дне и часе собрания, на которое приглашает.
— Это само собой разумеется. А о чем еще, по-вашему?
— О роде этого собрания?
— И это не то! Она докладывает приглашаемым еще о том, что у нее будет подаваться кофе со сливками! Бедная Хуана! В конце концов она совсем превратится в разбогатевшую кухарку!
В это время в дверях залы показался дон Мигель. Переглянувшись издали с донной Авророй, которая прохаживалась под руку со своим кавалером, молодой человек поспешно подошел к своей кузине.
Сеньора Негрета довольно холодно ответила на его поклон, но он сделал вид, будто не замечает этого и предложил руку донне Гермозе, с которой быстро удалился.
— Ты много разговаривала с этой дамой? — спросил он.
— Нет, Мигель, но она говорила много.
— Знаешь ты, кто она?
— Сеньора Негрета.
— Да. Это самая несносная, высокомерная и злоязычная из всех наших дам... Что она тебе рассказывала, когда я подходил? Ты так весело улыбалась, наверное, какой-нибудь смешной анекдот.
— Она рассказывала, что сеньора Роллон объявляет на своих пригласительных билетах о том, что у нее будет кофе со сливками.
— Ну, вот еще выдумала!
— Разве это неправда, Мигель?
— Конечно, нет. Это одна из тех злых насмешек, которыми унитарии, за неимением другого орудия борьбы, колят федералов. Ты давно здесь?
— Минут двадцать.
— Ты была уже представлена Мануэле Розас?
— Нет.
— А Августине?
— Тоже нет. Я случайно познакомилась с одной сеньорой Негретой.
— Ну, а что же делала Аврора?
— Танцевала.
— А! Она танцевала?..
— Да, все время...
— С кем?
— Вон с тем молодым человеком, с которым сейчас ходит под руку... Кстати, кто это?
— Один из моих хороших друзей. Однако вот идет Мануэла. Я представлю тебя.
— Прикажешь мне в виде приветствия этой сеньоре крикнуть «Да здравствует федерация!» или еще что проделать в роде этого? — спросила донна Гермоза, с плутовской улыбкой взглянув на своего кузена.
— Ничего не нужно, кроме вежливости и приветливости, — ответил дон Мигель. — Мануэла единственный хороший человек в семье Розаса. Может быть, со временем отец и пересоздаст ее по-своему, но пока в ней нет ни одной капли зла. Говорю тебе это, чтобы ты знала, как к ней относиться, — заключил он шепотом.
Догнав Мануэлу, он подвел к ней свою даму и с глубоким поклоном произнес:
— Моя кузина, сеньора Гермоза Саэнс де Салаберри, желает иметь честь изъявить вам, сеньорита, свое искреннее уважение.
Донна Мануэла очень любезно протянула руку донне Гермозе и пригласила ее сесть с собой, между тем, как сеньор дель Кампо, попросив у своей дамы позволения оставить ее на минуту, пошел отыскивать затерявшуюся в толпе донну Аврору.
— Будьте добры, сеньорита, — обратился он к своей невесте, когда наконец нашел ее, — укажите мне, где я могу найти донну Аврору Барро.
— Вон там, — с лукавой улыбкой ответила девушка, указывая на громадное зеркало, перед которым они в эту минуту стояли.
— А! Очень вам благодарен! Но она так далеко, что я, к своему величайшему сожалению, не могу пригласить ее на следующую кадриль, как бы мне того хотелось.
— Да она уже приглашена, — проговорила донна Аврора. — Вот этот сеньор может подтвердить вам, что следующая кадриль обещана ею, — добавила она, указывая кивком головы на своего кавалера, бывшего невдалеке.
— А могу я узнать, кто этот счастливый избранник? — продолжал дон Мигель.
— Ваш покорнейший слуга,— ответил другой человек, подошедший в эту минуту к ним.
Это был тот самый незнакомец, который невидимо присутствовал на собрании в доме донны Марселины.
— О, да это настоящий заговор против меня, как я вижу! — воскликнул дель Кампо.
— Совершенно верно, кабаллеро, — грациозно приседая, подтвердила молодая девушка.
— Хорошо, пусть так, — сказал дон Мигель. — Постараюсь утешиться в своем несчастье и отыскать другую донну, похожую на донну Аврору.
Сделав общий поклон, он возвратился к своей кузине, все еще сидевшей с донной Мануэлой Розас.
Обе молодые женщины поняли друг друга с первых же слов. Чистосердечие дочери свирепого диктатора очаровало донну Гермозу и в несколько мгновений заставило забыть все ее предубеждения против нее.
Они беседовали как старые знакомые, когда с одной стороны к донне Гермозе подошел ее кузен, а с другой — к дочери Розаса — приблизился полковник дон Мариано Маса. Вслед за этими двумя кавалерами появился и дон Николас Маринио, редактор «Газеты» и начальник алгвавилов.
Начинался вальс. Полковник Маса подал руку донне Мануэле, которая тотчас же встала. Следуя его примеру, редактор подставил свою руку молодой вдове, бормоча что-то невнятное и буквально пожирая ее глазами.
Не говоря ни слова, дон Мигель взял свою кузину за руку, заставил ее встать и, обратившись к сеньору Маринио, замершему в позе вопросительного знака, с тонкой улыбкой проговорил:
— Сеньора уже приглашена.
После вальса донны Аврора и Гермоза сели рядом. Через минуту к ним подошли под руку донны Мануэла и Августина. Дон Мигель стал за стульями своей невесты и кузины, зорко наблюдая за всем происходившим в зале.
Дочь Розаса представила молодую вдову донне Августине. Завязалась оживленная болтовня.
Все эти четыре женщины, молодые и прелестные, должны были с первого взгляда или возненавидеть друг друга или полюбить. К счастью, симпатия взяла верх.
Немного погодя к этой группе подошли еще двое: толстый, низенький, черномазый мужчина, сеньор Ривера, доктор медицины и хирургии, с супругой, донной Мерседес, урожденной Розас, второй сестрой губернатора.
Эта дама отличалась высоким ростом, пышным станом и бескровным лицом.
— Я везде искала тебя, Августина, — оказала сеньора Ривера своей сестре.
— Ну, вот и нашла, — ответила та. — Что тебе угодно?
— Мне страшно жарко, моя милая. Пойдем ужинать.
— Уже?
— Да, кажется, пора... Как ваше здоровье, сеньор дель Кампо? — обратилась она к дону Мигелю.
Молодой человек молча поклонился.
— Что это с вами сделалось в последнее время, сеньор? — продолжала она, играя веером.
— В каком отношении, сеньора?
— Да хоть в том, что вас нигде не видно. Пропадаете, вероятно, у какой-нибудь таинственной, никому неведомой красавицы? Эта дама ваша кузина? — вдруг спросила она, указав на донну Гермозу.