К вечеру того же дня совсем низко, почти касаясь верхушек мачт, пролетел поморник. С тех пор мы не видели никаких признаков жизни.
Школьный учитель пригласил меня в каюту.
Сам он не выпил ни капли. Куда девался приятный собутыльник из «Лихих ребят»? Но, как вежливый и хорошо воспитанный человек, он то и дело подливал мне виски и пока я пил, сосредоточенно разглядывал свою книгу.
Вообще я сохранил мало воспоминаний об этих монотонных днях. Однако люди казались озабоченными, особенно после неприятного инцидента, случившегося однажды вечером.
Мы все разом и в одно и то же время почувствовали тошноту, настолько острую, что Турнепс заорал об отравлении. Я приказал ему замолчать. Недомогание, кстати сказать, быстро исчезло, вскорости мы забыли о нем, так как из–за легкого шторма пришлось брасопить паруса.
Начался восьмой день вояжа.
Нет, люди определенно помрачнели и затаились. Конечно, в плаванье мало кто расположен к пустой болтовне, но здесь было что–то другое: их связывало общее чувство беспокойства, страха, подавленности. Напряжение ползло, блуждало, сгущалось тяжелым молчанием. Наконец Джелвин взял слово:
– Мистер Баллистер, мы бы хотели поговорить не с капитаном, а с напарником по лебедке, которым вы были для каждого из нас.
– Вот так вступление, – засмеялся я.
– Это чтобы, значит, по честности, – вставил Уолкер, и пародия на улыбку еще более исказила его жуткое лицо.
– Ну!
– Неладное творится вокруг, – продолжал Джелвин, – и самое худшее, что никто из нас ничего не может понять.
Я хмуро огляделся и неожиданно протянул ему руку.
– Ваша правда, Джелвин, я это чувствую, как и вы.
Все стеснились возле меня, обнаружив союзника в капитане.
– Посмотрите на море, мистер Баллистер.
– Вижу, как и вы, – пробормотал я и опустил голову.
Что тут добавить! Уже два дня море на себя не похоже.
За двадцать лет навигации я не видел ничего подобного ни под какими широтами. Его пересекают полосы немыслимых цветов, там и сям закручиваются воронки, при полном затишье вздымается огромная одинокая волна: из невесть откуда рожденного буруна доносится хриплый хохот, заставляющий людей вздрагивать и оборачиваться.
– Ни одной птицы на горизонте, – вздохнул брат Тук.
Верно.
– Вчера вечером, – продолжал он, – крысы, что гнездились в отсеке для съестных припасов, выскочили на палубу, сцепились и единым комом покатились в воду. Такого я никогда не видел.
– Никогда, – подтвердили остальные.
– Я в этих местах сколько раз бывал, – выступил Уолкер, – и в это самое время. Здесь должно быть черным–черно от перелетной синьги, да и тюленей не счесть. А посмотрите–ка?
– Вы вчера вечером на небо глядели, мистер Баллистер? – спросил Джелвин.
– Нет, – сконфузился я.
Вчера вечером я так нагрузился в компании молчаливого учителя, что не смог подняться на палубу. Даже сейчас мигрень ломила мне череп.
Турнепс в сердцах плюнул.
– Куда этот дьявол затащил нас?
– Дьявол – верное слово, – прибавил флегматик Стевен.
Каждый что–то прибавил без всякого проку и толку. Я принял неожиданное решение.
– Послушайте, Джелвин. Я, понятно, здесь капитан, это так, но не стыжусь признаться перед всеми, что вы самый толковый человек на борту и моряк, каких мало.
Джелвин иронически улыбнулся.
– И что же?
– Полагаю, вам известно побольше нашего.
– Нет, – ответил он откровенно. – Вот брат Тук – другое дело. Как я уже говорил, он чувствует некоторые вещи, хотя и не может их объяснить. Он, если можно так выразиться, слышит запах опасности. Говори, брат Тук.
– Легко сказать, говори. Что–то стягивается вокруг нас, что–то… хуже смерти.
Мы в ужасе переглянулись.
– Школьный учитель, – брат Тук понизил голос, – к этому причастен.
Я не удержался и схватил Джелвина за руку.
– Джелвин, у меня не хватит духу! Пойдите к нему вы. Сейчас.
– Хорошо.
Он спустился. Мы услышали стук в каюту школьного учителя. Еще стук. Потом дверь скрипнула.
Через минуту Джелвин поднялся. Он был бледен и растерян.
– Его там нет… Обыщите шхуну. Здесь далеко не спрячешься.
Мы обшарили судно, потом вернулись на палубу и воззрились друг на друга с тоскливым недоумением. Школьный учитель исчез.
Когда спустилась ночь, Джелвин сделал мне знак подняться на палубу и указал на топсель грот–мачты.
От изумления у меня голова пошла кругом.
Море – пенистое и рокочущее – объяло невиданное небо. Наши глаза тщетно рыскали в поисках знакомых созвездий. Новые конфигурации новых звезд слабо мерцали в серебристых изломах ужасающей черной бездны.
– Господи Иисусе! Где мы? Тяжелые облака заволакивали небо.
Так, пожалуй, лучше, – холодно сказал Джелвин. – Не стоит им видеть всего этого. Где мы? Откуда мне знать. Дадим машине задний ход. А впрочем, какой смысл, мистер Баллистер? Я стиснул ладонями голову.
– Уже два дня компас бездействует.
– Знаю.
– Но где мы, где?
Джелвин позволил себе усмехнуться.
– Успокойтесь, мистер Баллистер. Вы капитан, не забывайте. Куда нас занесло? Понятия не имею. Могу лишь выдвинуть гипотезу – этим ученым словом часто оправдывают фантазии самые невероятные.
– Говорите. Предпочитаю услышать любую дьявольщину, только не распроклятое «понятия не имею».
– Похоже, мы заплыли в другую перспективу бытия. Вы сейчас поймете, что я хочу сказать, так как смыслите в математике. Наш обычный трехмерный мир потерян для нас, а этот я могу определить как мир энного измерения. Неубедительно, отвлеченно, скажете вы. А что еще придумаешь? Если бы, к примеру, с помощью какой–либо магии или неведомой науки нас перенесло на Марс, Юпитер или даже Альдебаран, это не помешало бы нам увидеть знакомые созвездия в некоторых регионах неба.