— Работать, — лаконически отозвался Гончаров. — Товарищ капитан, дайте команду срочно вызвать директора столовой. Он очень нужен.
Дроздов нажал кнопку. Из соседней комнаты донесся слабый дребезжащий звонок, и в дверях появилась девушка в белом кителе с небольшим листком бумаги в руке.
— Товарищ Зайцева, Коваленко здесь?
— Здесь, товарищ капитан.
— Ко мне кто-нибудь есть?
— Есть. Я составила список.
Она подошла к столу, передала листок и стала ждать указаний.
— Пусть всех примет старший лейтенант Андреев. А Коваленко передайте, чтобы сейчас же вызвала директора столовой Никитина.
Зайцева вышла.
— Товарищ капитан, — спросил Гончаров, — в машине Савушкина найдено что-нибудь интересное?
— На первый взгляд ничего особенного. Что там? Несколько горелых спичек, окурок, волос какой-то — вот и все.
— Не богато. Но покажите мне все это хозяйство.
— Слушаюсь. Пройдемте в соседний кабинет. Все материалы у Коваленко.
— Идемте. — Гончаров снял со спинки стула пиджак и надел его.
Письменный стол, широкий деревянный шкаф и десяток стульев занимали почти весь узкий и длинный кабинет, в котором работал следователь Коваленко. Войдя, я с удивлением увидел, как из-за стола встала молодая женщина в синем форменном кителе, на котором поблескивал университетский значок. Она приветливо улыбнулась нам. Меня представили.
Дроздов пригласил поудобнее устроиться и сам сел рядом со мной.
— Вера Анатольевна, покажите, пожалуйста, все, что нашли в машине, — попросил Гончаров.
Коваленко усадила Гончарова на свое место за столом, а сама прошла в угол комнаты и открыла шкаф. Три крошечных конверта, извлеченные из папки, легли перед майором.
— Немного, — покачал он головой.
В одном бумажном конверте лежали три обгорелые спички, в другом — окурок папиросы. Содержание третьего, целлофанового, состояло всего-навсего из одного волоса.
— Ну что ж, — придвинул к себе конверты Гончаров, — спички отложим в сторону, возьмем папиросу.
Он осторожно вынул пинцетом окурок. Бросилась в глаза часть мундштука, окрашенная в ярко-красный цвет.
— Какая яркая помада!
— Этот цвет так и называется ярко-морковный, — заметила Коваленко.
— Машиной пользуется профессор…
— Кадомцев, — подсказал Дроздов.
— Он женат?
— Не знаю.
Вмешалась Коваленко:
— Разрешите, товарищ майор? Сегодня я звонила по телефону в институт и разговаривала с профессором. Товарищ Кадомцев обещал быть у нас без четверти четыре.
— Хорошо, благодарю вас. — Гончаров еще некоторое время разглядывал со всех сторон окурок, потом бережно уложил его обратно в конверт.
— Надо выяснить один весьма существенный вопрос, — сказал он. — Как давно снимался с машины номер?
— Номер вообще не снимался, — ответила Коваленко. — Эксперт осматривал машину, установил, что номер надет давно и в последнее время не снимался. Письменное заключение будет готово к вечеру.
Гончаров внимательно выслушал ее и сказал тихо, ни к кому не обращаясь:
— Я так и думал!..
— А вот, товарищ майор, еще один немой свидетель. — Дроздов взял со стола и передал в руки Гончарову целлофановый конверт и большую лупу.
— Ну, тут без микроскопа не обойтись!
— А я его сейчас принесу. Разрешите! — Не дожидаясь ответа, Коваленко поспешно вышла из комнаты.
Осторожно, тем же пинцетом майор вынул из пакетика волосок, положил его на предварительно разостланный на столе чистый лист бумаги и стал внимательно рассматривать через увеличительное стекло. Потом взял со стола линейку и измерил длину волоса.
— Ишь ты, какой длинный: двадцать девять сантиметров.
Вошла Коваленко с микроскопом и поставила его на стол.
Гончаров, не торопясь, поместил волос между двумя стеклышками. Мы внимательно наблюдали. Прошло несколько минут.
Закончив свои исследования, Гончаров уложил волос в пакет, спрятал микроскоп в ящик и сказал:
— Ну, что же, друзья, кое-какими новыми данными мы обогатились. По структурному строению это волос человека, и, судя по его длине, он принадлежит, вернее, принадлежал женщине. Итак, мы знаем: женщина курит и красит губы помадой ярко-морковного цвета. К этому теперь мы можем добавить, что она крашеная блондинка и носит короткую прическу.
— Откуда вы все это узнали? — недоверчиво спросил я.
— Видите ли, обыкновенно волос к концу постепенно утончается и имеет иглообразный вид. Иногда вершина его расщепляется, как говорят судебные медики, «метелочкой». А так как у этого волоса окончание ровное, следовательно, волос обрезан и, вероятнее всего, острижен ножницами.