— Где Пофиле? — спросил он. — Он сзади?
— Нет, он спереди, — ответил один из солдат.
— Да нет же, господин лейтенант, Пофиле убит.
Так майор Ватрен и Субейрак узнали о смерти Пофиле, чья веселость стала только притворством после ночи в Вольмеранже; должно быть, он потерял уверенность в том, что немцы, сняв с него сало, оставят ему шкуру.
Он погиб, ведя огонь из пулемета. Пуля попала ему в голову. Он не мучился. Солдаты закопали его там же на месте.
Младший лейтенант Пофиле погиб за Францию, и за нее же погиб человек в Вольмеранже. Круг замкнулся.
По мере того, как проходили солдаты, потери становились отчетливее, катастрофа очевиднее. Не со всеми взводами удавалось связаться. Выяснилось, что первая рота полностью окружена. Третья еще не появлялась. А рассвет приближался. Что будет при такой неразберихе со взводом Франсуа? На заре, когда третья рота двинулась в направлении Мениль-Аннель, вспыхнул ожесточенный заградительный огонь немецких автоматов. КП покинул Веселый лес. Перепрыгивая из одного кювета в другой, двум взводам удалось пересечь дорогу Бьерм — Жюнивиль (ту самую дорогу, на которой Франсуа видел вчера немецкую моторизованную колонну), но выстрелы стали точно попадать в цель, и два других взвода остались на месте, словно пригвожденные.
Так Франсуа удалось разыскать два отделения своих зебр — отделение Бодуэна и отделение капрала Луше. Солдаты Шеваля не смогли уйти с острова. Зебры больше не расставались с Франсуа. Старшего сержанта Бушё ранило в руку около пяти часов дня.
— Он нес свою руку, как горшок с геранью, господин лейтенант!
Старший сержант пробежал с громкими воплями. Субейрак представил себе, как он, обезумев от страха, бежит, ничего не разбирая, и держит руку, как цветок. Лейтенант и сержант Бодуэн встретились взглядом и тут же оба отвели глаза. Они поняли, какая мысль возникла у обоих по поводу ранения сержанта Бушё.
Приказ майора с точностью отражал краткое распоряжение полковника и гласил, что на линии обороны в Мениль-Аннель батальон будет встречен танкистами. Когда около семи часов утра они добрались до деревни, то действительно увидели импровизированные баррикады из телег, из дверей, снятых с петель, и распутанной колючей проволоки. Но ни единого человека они не обнаружили. Деревня казалась вымершей. Субейрак, снова возглавлявший свой взвод в этом беспорядочном смешении частей, послал Матиаса и двух других солдат обшарить фермы, потому что люди были голодны. Они нашли только то, чем пренебрегли предыдущие. Дневной свет с беспощадностью обнажил все, что осталось от бравого батальона, — около двухсот человек, разбросанных на двух километрах в полной неразберихе.
Дорога становилась опасной. Ватрен решил пробираться полями и отдал офицерам распоряжение подтянуть к себе остатки взводов. С наступлением дня возбуждение, порожденное бегством, — а это было бегством — уступило место угрюмому упорству раненого зверя, который продолжает двигаться вперед. Растяжение сухожилий в колене снова начало мучить Субейрака, он еле волочил ноги. Рана в плече болела все сильнее.
К Субейраку присоединился Ванэнакер. Он нес ручной пулемет, а следом за ним шел солдат с сумкой, набитой дисками. Снова четко, где- то рядом, стали взрываться гранаты, затрещали автоматные очереди, отдаваясь звучным эхом в соседних лесах. Солдаты уже походили на бандитов. Почти все они побросали свои мешки и противогазы, чтобы легче было идти. Лейтенант Катле, который командовал пулеметной ротой после отъезда в дивизию капитана Бертюоля, только что доложил майору, что уже нет никакой возможности таскать пулеметы на руках. Пулеметчики либо цеплялись за место, расстреливая все ленты по первой попавшейся цели, пока их не забирали немцы или не освобождала контратака, либо бросали оружие и присоединялись к общей колонне. Невозможно тащить станковые пулеметы двадцать километров по бездорожью.
Какой бы вопрос ни задавали Ватрену, он отвечал не сразу. Лицо его было настолько лишено выражения, что окружающие невольно спрашивали себя, слышит ли он обращенные к нему слова.
— Ну хорошо, — сказал, наконец, майор, — вы со своими солдатами пойдете за мной, Катле.
— А как же с пулеметами?
— Унесите затворы. Вы побросаете их в нескольких километрах отсюда.