Макаронная сказка
Не бывает даже самого святого места, где не пригрелись бы падшие души, истово верящие в свою правоту и предназначение.
- Аминь... - последнее, что услышал отец Сергий, наспех отпетый отцом Кириллом - сотрапезником в рождественскую ночь, после уж слишком крепко ударившего в голову церковного кагору, приправленного чистым спиртом.
Не в силах больше держаться, он разжал пальцы и оторвался от бренного тела, в ужасе, что сейчас предстанет перед всевышнем в столь неподобающем виде, и тут же с трагическим хлопком был втянут куда-то как тряпка пылесосом. Проваливаясь вперед спиной в невесомость, он вскинул руки, пытаясь ухватиться, и разверз рот в беззвучном крике, теряя остатки хмеля и взамен наполняясь невыразимой ясностью восприятия.
Когда его босые ступни коснулись колючей тверди, рот запахнулся, а гул внезапно переставшего терзать длинные волосы и бороду вихря стих, величественная картина окружающего начала наполнять его разум.
Бесконечность виденного не скрывалась горизонтом. В багровых сумерках пылал небесный костер, с чудесной гармонией играя отблесками в причудливых облаках, тянущих бугристые лапы над уходящими в непроглядь водами черно-хрустальных оттенков, с живой и даже завораживающе веселой рябью постоянно меняющихся переливов.
Изредка откуда-то сзади вылетали со зловещим гулом тактических ракет огромные поленья, быстро уменьшаясь, достигали небесного зарева и пропадали в костре, вздымая гигантские снопы сияющих искр, осыпающих небо.
Отец Сергий оторопело заметил, что все так же пребывает в темной рясе, с пятном недавно пролитого кагора, при массивном кресте, но бос.
Что-то вроде звука отрыжки заставило его повернуться, и узретое подкосило колени: лоснящаяся чернотой масса гигантского тела, с чудовищной красотой постоянно меняющего очертания, имела более стабильный вырост в виде головы со что-то жующей кровавой пастью и прожекторами глаз с нестерпимо желтыми зрачками. И эти зрачки легко пронзали душу всепониманием.
Очередное гигантское полено, с потрясающей силой и гулом было извергнуто этим монстром без видимых усилий и быстро уменьшалось в направлении огненного зарева.
- О, Господи! - только и вымолвил отец Сергий беззвучно.
Пасть, не спеша, сплюнула нечто отвратительное, выросшая лапа небрежно смахнула это в рядом плескавшуюся воду, которую повело радугой расходящегося цвета.
- Опять поп... - прогудело не в виде звука, а где-то изнутри души.
- Боже!.. - простонал отец Сергий чуть громче, - я в Аду?..
- Нет.
- А что же тогда все это?.. - священник драматично воздел длани.
- Ты воспринимаешь то, что способен воспринимать. Пояснить тебе, что это, я не в силах.
Еще одно полено, возникнув ниоткуда, прогудело вдаль. На этот раз оно оглушительно схлопнуло сверхзвуковой барьер, и на мгновение окружилось белесой воронкой пара.
- Так ты не Сатана?..
- Нет. Не боже и не сатана. Я гораздо круче.
- О, Господи!!! - принял безропотно сказанное священник и покорно рухнул на колени.
- Расслабься, нам нужно кое-что прояснить с тобой. Хотя спешить некуда, но и тянуть с этим тоже нет резона.
Чудесная ясность в голове позволяла быстрее прийти в себя.
- Так как же мне называть тебя, повелитель?..
- Ну, можешь называть Макаронным Монстром, - пасть выразительно осклабилась в явном добродушии.
У отца Сергия похолодело что-то внутри от неясных предчувствий.
- Ты смеешься надо мной... - он машинально перекрестился, - За что мне это, Господи?!..
- Так... давай-ка прими пока все как есть и перейдем к делу.
- Да воцарится Господь и да расточатся враги его! Изыди, Сатана! - отважно воскликнул отец Сергий.
- Блин...
С ужасающим гулом, к которому не удавалось привыкнуть, в далекую топку ушло еще одно полено. Чудовище непостижимо вывернулось чем-то вроде брюха вверх, очаровав мир изумрудно зеленым окрасом, пульсирующим в сложной гармонии. Оно вытянуло навстречу горячим лучам костра длиннющие лапы и что-то там продирижировало. Так и провиснув вниз головой, оно смерило попа явно неодобрительным взглядом чуть порозовевших, может быть от кровавых отблесков, зрачков.
- Ты все еще не смирился с виденным в этом моем мире, где все - продолжение моей воли и ты сам со множеством других моих творений - лишь один из бесконечного разнообразия его фрагментов...
Отца Сергия охватило леденящее сомнение, болезненно рушащее мир его веры... Непривычно проясненный его ум не желал отстраняться от очевидного, а все более обострял новое, развевая туман прошлой жизни, который казался все абсурднее в сравнении. Это становилось невыносимо более, чем уже пережитая смерть...