На этот раз остановиться было куда сложнее, чем мог себе представить парень. Демон обхватил руками бедро и сжимал столь сильно, словно позабыв, что он в разы сильнее хрупкой девушки, пытающейся защищать себя и окружающих с мечом в руках. Глоток за глотком кровь заполняла собой нечто схожее с тысячелетней пустотой, погрязшей в бездне сломанных человеческих жизней.
И вот в руках Мудзана очередная жизнь. Такая ранимая жизнь: стоит ему только раз надавить неправильно, и она прервется. Это начинало пугать, но вместе с тем желание насытиться ею не хотело отпускать, провоцируя внутреннюю борьбу больного сознания демона.
Грань дозволенного для жизни стерлась, и Мудзан уже более не мог просто пить кровь. На секунду отстранившись, он впился в бедро с новой силой. Словно обезумев, собрался разорвать зубами плоть.
— Б, — Юри до ужаса тяжело дышала, но проснуться не могла. За единственной буквой слетевшей с её побледневших губ последовало слово, спасшее жизнь.
— Больно! — воскликнула она во сне.
Её голос, полный дикого отчаянья, в последнюю секунду остановил безумца. Голос, вибрации которого что-то изменяли внутри, смог заставить владыку демонов отстраниться от бедра. Мудзан провёл рукой по лицу, а затем, взглянув на неё впервые, за тысячу лет ужаснулся.
— Вся в крови, — черноволосый перевел взгляд от руки на бедро Юри и ужаснулся ещё больше. На нём красовалась рваная рана, из которой струились ручейки теплой крови. Парень осмелился приложить руки к ране, дабы остановить кровотечение, а затем перевел взгляд на лицо охотницы.
Та все так же тяжело дышала и стала ещё бледнее, нежели прежде. Капельки пота стекали по лбу, а зубы красноволосая стиснула, что было сил, словно пыталась бороться с болью во сне, не издавая ни звука.
— Не умрет же? — озадачился парень. — Да нет же, охотники не столь слабы, чтобы умереть от подобного. Ну, подумаешь, рана и крови немного потеряла. Поест и восстановится, — успокаивал сам себя тысячелетний.
Вытерев с себя кровь холодной одеждой покойников, парень в течение следующих нескольких часов наблюдал за своей жертвой. Кровь из раны то останавливалась на какой-то миг, то вновь струилась, по-змеиному скатываясь по коже на пол.
— Точно ведь не затянется так быстро, как у меня, — проведя рукой по волосам, вспомнил демон.
— Но тебе ещё рано умирать, Юри, — произнёс он и, молча поднявшись, направился к комоду, стоявшему в спальне убитых супругов. Там он взял женское кимоно и, порвав его в клочья, принялся перевязывать рану девушке. Мало того, что он наградил её рваной раной, так ещё и отпечатки его рук красовались на бедре в виде вереницы цветастых синяков, больше походивших на нешуточные гематомы.
— Заигрался я что-то, — гладя охотницу по волосам, с нотками чего-то похожего на нежность говорил демон.
— Прости, Юри. Я обязательно ещё угощу тебя раменом, — произнёс он, целуя жертву в лоб. Как только его губы коснулись лба девушки, Мудзан осознал, что у неё жар, и тут же его больное подсознание подкинуло ему очередную безумную идею. — А чего это я извиняюсь? Ты же моя жертва, Юри, — перебирая пальцами её волосы, продолжал безумец. — А давай проверим: насколько ты сильна и насколько хватит меня? Так ведь интереснее играть, согласна, цветочек мой?
Мудзан и не ожидал ответа. Задавая вопросы, он никогда не ждал ответов, ведь всегда поступал так, как считал нужным, вне зависимости от того, что думают другие. Первый раз, когда он с трепетом в сердцах ждал ответы на поставленные им вопросы, был как раз тогда, когда Юри поведала ему о своём неординарном отношении к демонам.