Люди побежали за Царем в его золотых доспехах, и он продвигался через боевой строй. - Стройсь в широкую оборону, - приказал он.
Это новобранцы поняли, и быстро перегруппировались в три шеренги по 200 щитов шириной. В первой шеренге встал Парменион, выхватил меч, поднял щит и повел их Македонам во фланг. Теперь не звучало никаких барабанов, и пыль стояла густая и заволакивающая.
В последний момент Македоны их заметили и попытались развернуться.
Парменион понимал, что рабам не пробиться, но надеялся, что внезапная смена направления атаки замедлит неприятеля, так как их воины будут вынуждены отбиваться как с фронта, так и с фланга.
Слева от себя он видел, что минотавр продолжает бить и рубить секирой, и Македоны пятятся от него - и от Шлема, который теперь сражался рядом с Атталом в первом ряду.
Вдруг меч полетел ему в лицо. Парменион отбил его щитом и в ответ выбросил вперед свой клинок, но и тот был блокирован. Тогда, упав на колено, спартанец вонзил меч под щит Македона. Клинок пронзил кожаную юбку воина и угодил ему в пах. Вытащив оружие, Парменион поднялся, чтобы отразить новую атаку.
Везде вокруг него рабы напирали на врага.
Но Македоны их сдержали.
И вражеский строй начал неумолимо продвигаться вперед.
Леонид быстро вышел из первого ряда взбежал на холм, обернулся и посмотрел сверху на сражение. План Пармениона прекрасно сработал, но численный перевес всё же был не в их пользу. Фракийские наемники бежали с поля, но спартанец видел, как их офицеры отчаянно пытались перегруппировать уцелевших. Если дать им время, они вернутся в битву.
Всматриваясь сквозь пыль, Леонид увидел, как Парменион повел своих переодетых рабов против Гвардии, пока Леарх на дальнем левом фланге, под натиском Македонских Рядовых, еле-еле продвигался дальше. Как и в любом бою, первыми падают наименее опытные, слабые, медлительные и нерадивые. Теперь остались настоящие бойцы, и больше не было никаких сомнений в отваге Македонов. Ошеломленные и деморализованные в начале атаки, теперь они показали стойкость и дисциплину, и сражение стало оборачиваться в их пользу.
Поле было усеяно трупами, подавляющее большинство из них были Македонами и их наемниками, однако среди павших были и спартанцы, и Леонид окинул опытным взглядом боевые порядки. Он начал битву с 2 500 воинов под своей командой; теперь осталось всего 2 000, и они стояли в фаланге шириной 200 щитов и глубиной в десять шеренг.
Против них выстроились около 4 000 иллирийских наемников в красных нагрудниках и рогатых шлемах. Суровые, опытные бойцы, но не слишком дисциплинированные. Полк Леонида оттеснял их назад, однако противник был еще далек от паники и отступления.
Леонид пребывал в нерешительности. Рабы просто не выстоят против Гвардии, но и Леарх на левом фланге нуждался в помощи. Однако если Леонид отрядит какую-то часть своего полка им на выручку, то у него не хватит людей выстоять против иллирийцев.
И всё же решение должно быть принято.
И тогда он увидел, как Парменион возглавил атаку на фланг неприятельской Гвардии. Это было храброе решение, но обреченное на гибель, если не будет подкрепления. И тогда, приняв решение, Леонид побежал обратно к сражавшимся.
- Тыловые пять, боевой клин налево! - прокричал он. - Десятое построение! - Пять тыловых шеренг его полка быстро переместились влево, перестроившись десятирядным клином, пятьдесят щитов в основании, Леонид встал в центре, еще два офицера по бокам от него. - За Царя! - заорал он.
Воины в первом ряду подняли щиты и пошли, срезая влево. Иллирийцы, исторгая боевые кличи, набросились на ослабевший правый край фаланги. Это был риск, который взял на себя Леонид. Щиты всегда держали в левой руке, и когда полк поворачивал налево, то правая сторона фаланги становилась открытой для атаки, так как щиты смотрели во внутреннюю сторону. Но у него не оставалось выбора. Если приказать перестроиться в более стандартный боевой прямоугольник, то движение вперед оказалось бы практически невозможным. Так что у людей с правого края оставались только мечи для защиты от нападавших, однако это всё-таки были спартанцы, и иллирийцы понесли немалые потери, пытаясь пробить фалангу.
Но Леонид знал, что худшее было еще впереди, ибо пока они пробиваются вперед, иллирийцы зайдут к ним в тыл. Ему оставалось лишь надеяться, что Тимазион, с оставшимися под его началом силами, увидит опасность и предпримет контратаку для защиты с тыла.