"Это не понадобится," - ответил ее дух. "Я чувствую Заклятие. Оно чистое и рождено из добра."
Лес молчал, когда Парменион, Филипп и Аттал ехали верхом среди деревьев. Луна стояла высоко, серебристый свет озарял заросли и отражался в ручьях и на камнях. Но не было никаких признаков жизни, сколько ни продвигалась троица вглубь леса.
Вдруг в сознании Пармениона зазвучал голос Фины: "Следуйте на юг до каменной стены, затем поворачивайте на запад."
Этот путь занял у них около часа, пока наконец они не добрались до просторной поляны, полной созданий Заклятия: кентавров, циклопов, крылатых мужчин и женщин, дриад и фавнов. Парменион спешился и поклонился, когда к нему подошла беловолосая богиня. Ее обнаженное тело блестело в лунном свете, но ничто в ней не возбуждало спартанца. Эфемерной и изящной казалась она ему, и чрезвычайно далекой от похоти живого человека.
- Добро пожаловать, Парменион, - сказала она. - Твой путь был долог и тернист.
- Но всё же мы здесь, Госпожа, - ответил он. - Где мальчик?
- Он проверяет Врата. Расскажи мне, как умер мой сын.
- В кругу друзей, - сказал ей Парменион.
Она кивнула и улыбнулась. - Отрадно слышать. Всё-таки последняя крупица благородства оставалась в нем.
- Думаю, даже более чем.
- Тысячи лет он не дружил ни с кем. Каким таким особым качеством ты обладаешь?
- Никаким, насколько мне известно.
Богиня отошла от него, встав перед Филиппом. - Я и не надеялась, что когда-нибудь заговорю с человеком с твоим лицом, господин. Даже сейчас едва могу заставить себя взглянуть на тебя.
- Я не Филиппос.
- Мне это уже известно. Ты великолепно сражался.
- Его убить было несложно. Он всю жизнь прожил неуязвимым, и поэтому не выучился даже простейшей защите.
- Ты Царь у себя в стране?
- Да.
- И ты тоже приносишь своим соседям отчаяние и ужас?
- Да, - признался он. - В этом природа Греции, Госпожа. Мы всегда на войне. Но скоро мы станем единым народом; и тогда перестанем убивать друг друга.
- И, конечно же, под твоим началом?
- Конечно, - подтвердил он.
- Ничего не меняется, - грустно сказала Госпожа и перешла к Атталу. - Ну а ты, господин, что вынесешь из визита в этот мир?
Мечник пожал плечами. - Не очень много из того, чего бы я раньше не знал.
- И это правда? Ты даже не взглянул на себя в ином свете?
Аттал усмехнулся. - Я знаю, кто я есть, и что я есть. И не питаю иллюзий.
- Но ты же встретился с Царем-Демоном и не дрогнул. Разве это не вселило в тебя гордость?
- Нет. Я был близок к тому, чтобы поддаться. Здесь нечем гордиться.
- Ошибаешься, Аттал. Ты пришел сюда со злобой и печалью, а уйдешь, оставляя многое позади. Разве не так?
- Да, это правда, - признал он.
Богиня вернулась к Пармениону, взяв его за руку и отведя подальше в лес. - Ты здесь нашел любовь, Человек, - сказала она. - И ты оставишь ее здесь?
- Да, ибо я должен, - ответил Спартанец.
- Так твоя вина всё еще гложет тебя?
- Гложет. Я должен видеть, что Александр продолжает жить. Демон по-прежнему в нем, как это было с Филиппосом. Ему будет нужен верный друг - кто-то, кому не всё равно, кто любит его.
- Тогда у него будет такой друг. - Она остановилась, затем повернулась, посмотрев Пармениону в лицо. - Знаешь, что он однажды убьет тебя?
- Все люди умирают, и нет такого будущего, которое заранее высечено в камне.
- Не совсем так. Не в твоем случае. Александр убьет тебя, Парменион. Это написано в звездах, это нашептано в ветре, это навечно высечено в камне. Этого не миновать.
- Еще посмотрим, - сказал он ей, но во рту у него пересохло.
- Ты хороший человек, - сказала она через некоторое время, - и с тобой будет мое благословение. В нем теперь мало силы, но благословение всегда лучше, чем проклятие.
- И то верно, - ответил Спартанец. - Неужели судьбы всех нас высечены в этом вечном камне?
- Нет. Только твоя и Александра. А теперь пришло время найти путь во Вратах, чтобы покинуть этот истерзанный мир. Пойдем - проводишь нас.
Парменион стоял рядом с Филиппом в центре огромной, молчаливой толпы, ждущей перед Вратами. Высоко над ними сияла полная и яркая луна, и звезды сверкали как самоцветы на черном соболе. Но за вратами светило солнце, озаряя холмы золотистым светом.
- Вон тот маг, - внезапно заговорил Филипп, указывая на Хирона. - Это тот колдун, который наложил на меня чары!
- Не думаю, государь, - ответил Парменион. - Это Хирон. Он из этого мира.