- Ты высказал сомнения по поводу его легитимности? - спросил Парменион, глядя на Аттала. - Поверить не могу!
- Не знаю, зачем я это сказал. Зевсом клянусь, слова просто сорвались с моих уст. Я был пьян. Но если бы я мог забрать их обратно, я бы это сделал.
- Всё это зашло слишком далеко, - сказал Парменион и повернулся к Царю.
- Знаю, - сказал Филипп, кособоко сидя на троне. - Я вдруг вижу всё в ином свете: будто солнце пробилось после бури. Не могу поверить, что я так его унижал. Он ведь мой сын! При падении я ударился головой и ненадолго потерял сознание. Но когда чувства вернулись ко мне, я словно стал смотреть другими глазами. Все мои страхи ушли, и я ощутил себя свободным. Я пошел, чтобы увидеть его и извиниться, попросить у него прощения. Но он исчез.
- Я найду его, государь, - пообещал Парменион. - Всё снова будет хорошо.
- Он спас мне жизнь. Дважды, - прошептал Филипп. - Как же я мог думать, что он желает мне смерти?
- Не знаю, государь. Но я рад, что теперь ты видишь его таким, каков он есть, замечательным парнем, который чтит тебя.
- Ты должен разыскать его, Парменион. - Филипп резко поднялся и прихромал к высокому военачальнику. - Верни ему это, ибо я знаю, что это много значит для него. - Протянув руку, он раскрыл пальцы.
Спартанец посмотрел вниз - и почувствовал, будто нож вонзился в него, холодное железо в самом сердце. В свете лампы блеснуло ожерелье, и Парменион взял его дрожащей рукой.
- Как... оно оказалось у тебя?
- Падая, я вытянул руку. И мои пальцы уцепились за него.
В этот миг Парменион осознал, почему пропала паранойя Царя. Магия ожерелья оберегала от любой скверны, проникающей извне, сердце и разум носителя.
Но что означала его потеря для Александра?
- Я выезжаю тотчас же, государь, - сказал он.
- Ты знаешь, куда он ушел?
- Нет, но догадываюсь, где искать.
- Я отправлюсь с тобой, - сказал Аттал.
- Не думаю, что это будет разумно, - ответил ему Спартанец.
- Разумно или нет, но я принесу извинения лично ему.
- Он может тебя убить - и я не стал бы его винить за это.
- Тогда я умру, - сказал Аттал. - Давай, поехали.
Река Аксьос, зима, 337-й г. до Н. Э.
С неба начал падать мокрый снег, ледяные иглы пронзали даже самый плотный плащ, а воды близкой реки - за последние несколько недель наполненные непрекращающимся дождем - яростно накатывали на берег. Гефестион развел огонь возле поваленного дерева, и Доверенные собрались вокруг него, кутаясь в свои накидки.
- Куда отправимся? - спросил Птолемей, протягивая тонкие ладони к пляшущему пламени. Александр не ответил. Он, казалось, витал где-то в своих мыслях.
- На запад, в Эпир, - сказал Кратерус. - У всех нас там есть друзья.
- А почему не на северо-запад в Пелагонию? - вставил Кассандр. - В тамошнем войске служат те, кого мы наградили после Трибаллийской кампании. Они встанут на сторону Александра.
Гефестион посмотрел на принца, но Александр по-прежнему не выказывал знаков, что слушает их. Гефестион добавил хвороста в огонь и прислонился спиной к скале, забывая о холоде.
В точно такую же ночь он впервые встретил Пармениона десять лет назад, под градом, который на высокогорье превращался в снег. Только тогда звучал вой охотничьих псов и грохот копыт, когда преследователи искали сбежавшего мальчишку. Гефестиону было в ту пору тринадцать лет, и жил он с овдовевшей матерью на ферме в горах Керкинеса. Как-то утром пеонийские дикари с севера вторглись в Македонию, налетев с высоких ущелий, поубивали крестьян и разграбили два городка. Их конные разведчики наткнулись на их ферму. Они попытались снасильничать его мать, однако она дралась так отчаянно, что им пришлось ее убить, вонзив клинок в сердце. Юный Гефестион убил душегуба топором и побежал в лес. У разведчиков были боевые псы, и они бросились за ним. Несмотря на холод, мальчишка переплывал половодные ручьи, чтобы они его не учуяли хоть на какое-то время. Но с наступлением полуночи псы стали приближаться.
Гефестион задрожал, вспоминая случившееся. Он тогда поднял острый камень и припал к земле, стал ждать. Собаки, два огромных зверя с убийственными челюстями, выскочили на поляну, недалеко за ними скакали шестеро разведчиков на своих размалеванных лошадях.
По команде, выкрикнутой их вожаком - худым, но крепким человеком в желтом бурнусе - собаки замерли перед мальчишкой. Гефестион отступил к валуну, держа острый осколок скалы в руке.