Неожиданное открытие то радовало, то печалило Акчурина. Радовало тем, что появилась возможность посетить родные места, Олег Маркович на своей машине доставил бы его туда враз. Печалило его то, что он понимал — душой не готов к такой встрече.
Помнил ли он, тосковал ли по дорогам своего детства? Никогда. Нет, Искандер Амирович не считал себя черствым человеком, не считали его таковым и друзья, и сослуживцы, не считали черствым и домочадцы. Но вот сейчас, под стук колес, наедине с собой, называть себя душевным человеком Акчурин бы не стал.
Двадцать пять лет назад, после семилетки, с котомкой на плече, на крыше ташкентского почтового поезда подался он в близлежащий город. Уехал не по чьей‑либо подсказке, не надеясь на чью‑либо помощь, уехал с твердой программой: учеба — работа. Конечная цель — институт. Уехал и как отрезал, поначалу не возвращался, а позже уже не к кому стало. А там, на заовражном мазаре, покоится немало близких ему людей. Сможет ли он среди этих бедных, неухоженных могил найти дорогие памяти? Конечно, нет. А просить кого‑нибудь, чтоб отыскали, подвели тебя к самым запущенным, осыпавшимся, сровнявшимся с землей и заросшим бурьяном и чертополохом могилам, — что может быть мучительнее для человека, который считал, что жил и живет достойно?
И уже, может быть, не к месту Акчурин вспомнил своих сыновей, которых очень любил и занимался их воспитанием, как он считал, тщательно и всерьез. Рассказывал ли он им о своей родине, об их корнях? Нет, потому что считал: неинтересными, темными людьми были его родичи, кроме труда и забот, в жизни ничего не видели. Да и они, дети, не интересовались, иные проблемы наваливались на них день ото дня. А по — человечески это — не знать, как по отчеству звали дедушку или бабушку, не знать свой род, пусть даже неграмотными, дикими были они, давшие тебе фамилию и жизнь? Что посеешь, то и пожнешь. И Акчурин почему‑то подумал: а вдруг его сыновья, ради которых он жил, так же десятилетиями не придут на его могилу. Вконец расстроенный, Искандер Амирович начал собирать вещи и складывать белье.
Встречать сокурсника Олег Маркович пришел с женой. Одного взгляда, даже через оконное стекло, было достаточно Пруху, чтобы понять, что гость чем‑то расстроен. Но Прух, зная характер Искандера Амировича, отнес это за счет издержек дорожного сервиса, который у нас, увы, еще далек от совершенства. В машине, когда жена расспрашивала о семье, о детях, Искандер Амирович несколько оживился, повеселел. Но, несмотря на это, Олег Маркович все же решил круто изменить намеченную на сегодня программу. Первоначально он предполагал, что посидят вечером тихо — мирно, в семейном кругу, а позже, по дороге в гостиницу, возможно, и дела обговорят.
«Нет, никаких дел сегодня. Веселья, огня на всю катушку, вот что нужно», — думал Олег Маркович, обгоняя машину за машиной по пути в лучшую городскую гостиницу.
В гостинице они поднялись прямо на второй этаж, ключ от номера был в кармане Олега Марковича. Двухкомнатный «люкс» приятно удивил Акчурина, в таких апартаментах он еще не живал.
Друзья — приятели Пруха знали о том, что Олег Маркович со дня на день ожидает товарища, однокурсника, крупного специалиста по антикоррозийным работам, и на приглашение явиться откликнулись дружно. Круг знакомых Пруха в основном тоже составляли сослуживцы, люди, связанные с комбинатом. И пока женщины в зале первого этажа коттеджа Пруха накрывали на стол, в просторном кабинете Олега Марковича на втором этаже у Искандера Амировича завязался профессиональный разговор с коллегами, стихия, в которой Акчурин чувствовал себя всегда уверенно, на высоте. Когда жена Олега Марковича поднялась пригласить мужчин к столу, то едва разглядела гостя сквозь табачный дым. Акчурин, уже без пиджака, окруженный друзьями мужа, с карандашом в руке за письменным столом Олега Марковича что‑то оживленно доказывал остальным.
Погуляли на славу, от мрачных мыслей, возникших в дороге, не осталось и следа.
Утром Акчурин проснулся рано, то ли вчерашняя вечеринка сказалась, то ли смена обстановки повлияла. Голова побаливала, но настроение было нормальное. По дороге в ванную он машинально дернул ручку холодильника и от удивления остановился. Чуть в глубине, рядком, аккуратно стояло бутылок пять темного чешского пива «Дипломат», несколько бутылок минеральной воды «Нарзан» и две бутылки кефира.
«Ну и Прух!» — вырвалось у Акчурина, и его охватило какое‑то радостное предчувствие удачи. Напевая и насвистывая мелодию, услышанную вчера, он принял ванну. Затем по рецепту, услышанному от Пруха, смешал пополам кефир с минеральной водой и с удовольствием выпил стакан, другой, сразу почувствовав, как исчезло неприятное ощущение во рту. Времени до условленного часа встречи с Олегом Марковичем было еще много, и Искандер Амирович решил отправиться на комбинат пешком.