А Валя ждала, волновалась. Звонила из конторы в райком. Дежурный райкома спросил, откуда звонят. Из Сузёма? Так Бережной же у вас. Давно уехал, на велосипеде. Валя в недоумении держит трубку около уха и слышит под окном велосипедный звонок. Выбегает на улицу. Вид Мити и его велосипеда даже в тусклом свете фонаря заставляет ахнуть. И тот и другой заляпаны рыжей дорожной грязью.
Нет, неудобное транспортное средство — велосипед. Лучше не ездить столь часто взад и вперед, а обосноваться в самом Сузёме…
После дождика в лесу пахнет грибами и хвойным настоем. Песчаная дорожка ведет в лес. Ее не видно, а только слышно — песок шуршит под подошвой. Это та самая дорожка, по которой Валя и Митя, впервые встретясь, дошли до реки. Теперь она совсем иная. Нет, не в том дело, что не серебрится на полянках снег и ели не похожи на красавиц в бальных платьях. А дело в том, что Валя не спешит на профсоюзное собрание и Митя не читает ей вдохновенной лекции о принципах преломления солнечных лучей. У них теперь есть другие разговоры, а ежели они иссякнут, тоже хорошо. В темном лесу вечерней порой великолепно молчится, когда вы вдвоем и вам вместе нет полсотни лет. Сколько раз молчали юные спутники, пока шли до реки, никто не считал, а тем более сами они. Сосны тихо покачивали вершинами, их молчанием не удивишь.
Река, спокойная, отливающая стальным блеском, бесшумно катилась в песчаных берегах. Над крутым обрывом, между двух березок, хорошо посидеть на мягкой траве, еще пахучей после дождя, но уже подсохшей.
Не хочется быть вольнодумцем, но кажется мне, что будь сейчас хоть три профсоюзных собрания, Валя не заспешила бы в поселок. И если найдется профсоюзный деятель, способный осудить ее, так он, видимо, сам не был молодым.
Когда Макору избрали в рабочком, ей казалось, что это напрасное дело: будет она сидеть на заседаниях да зевать от скуки, а толку от нее все равно не выйдет. Да и котлопункт не оставишь: на заседание уйдешь, а люди без завтрака живите? Но оказалось, что профсоюзная работа — не только заседания. Макоре поручили охрану труда. Первым делом она начала хлопотать об аптечках. Их не было ни на одном участке. Порань палец, нечем и перевязать. Начальник лесопункта пожимал плечами: нет у него аптечек, он лесник, а не аптекарь, некогда ему порошки развешивать. Макора съездила в контору леспромхоза. Там тоже умывали руки. Она дошла до райкома. После немалых трудов аптечки на участках появились. Потом Макора занялась техникой безопасности. Искала в рабочкоме, в конторе лесопункта, в профсоюзной библиотеке правила техники безопасности — не нашла. Написала горькое письмо в обком профсоюза. Через полгода приехал инструктор, правила привез, всем дал нагоняй, строгие указания и уехал.
Все свое свободное время Макора отдавала хлопотливому, сложному делу — охране труда. В лесосеках, на катищах, на трассах лесовозных дорог было много нарушений техники безопасности. Чтобы следить за соблюдением правил и тем самым предотвращать несчастные случаи, надо было самой знать технику. Да и не только технику. Макора чувствовала, что ей не хватает культуры, что она просто мелко плавает. И чем больше вникала Макора в производственную и общественную жизнь, тем яснее и яснее понимала: надо учиться, А как учиться? Где учиться? Вот Митя обучает электропильщиков, может, и ей начать с этого же? Макора сказала Мите:
— Меня взял бы ты в ученицы, Митя. Может, и пойму…
— Хочешь, так ходи, — не отказал Митя. — Только, я думаю, тебе бы поучиться по-настоящему стоило. Знаешь, я спрошу в леспромхозе, не будет ли набора на курсы в область. Ты поехала бы?
— Ой, еще бы! И поучиться-то добро, и город посмотрела бы… Не видала я большого-то города, хоть одним глазком взглянуть…
С той поры мысль о курсах неотступно преследовала Макору. Она Мите не давала покоя, при каждой встрече напоминала о его обещании. Парень даже рассердился.
— Да ты, Макора, нормальная ли? Что я для тебя сам специальные курсы устрою, что ли! Будет набор, добьюсь, чтобы включили тебя. Наберись немного терпенья.
Макора терпеливо ждала. В феврале пришло сообщение из обкома профсоюза лесных рабочих: ее зачислили в состав слушателей трехмесячных курсов. Начало занятий еще не установлено, но было сказано, что не раньше открытия навигации.
Глава двенадцатая
БУЙНАЯ ВЕСНА
С трудом постигал Егор Бережной премудрость электротехники, но постигал. Сначала ему казалось, что все эти плюсы-минусы, вольты-амперы разуметь под силу только ученым людям, вроде племянника Мити. После каждого занятия чудилось, будто на плечах не голова, а чугунный котел, огромный и пустой, стукни — и зазвенит. Проходили дни — крупицы знаний откладывались и откладывались. И вот настал момент, когда словно открылись глаза и все стало ясным. Вот так: повернул выключатель — и в сияющем свете лампы видны и стол, и электропила на столе, и отвертка, и шурупчики. Все просто, и все понятно. Сухие условные знаки крестик и черточка ожили, терминов плюс и минус язык перестал пугаться. А управлять электрической пилой для Егора оказалось делом несложным. Включить-выключить — проще пареной репы. Присноровиться пилить так, чтобы пильная цепь шла ровно, без зажима, опытному лучкисту тоже не в хитрость. И когда в делянке загудела в Егоровых руках сильная и послушная машина, лесоруб почувствовал, что силы в нем утроились. Новое, неведомое доселе чувство овладело Егором. Будто у него выросли крылья и он поднялся над землей.