Он опять прервался, то, что он осознал, было важнее, чем содержание передачи. Это не было, просто не могло быть записью в обычном понимании. Это был как будто программируемый текст. Последовательность уроков имеет обратную связь, так что ученик мог все время проверять себя и обдумывать ошибки. Все сориентировано на отдельную личность и управляется способностями обучаемого.
Этот текст был чем-то средним между печатным и живым словом, максимально приближаясь к последнему. Но именно растущее знание «студента» направляет ход обучения, что создает иллюзию разумности программы. Странно, что он не додумался до этого раньше! Очевидно, что это сознательно заложено в программу. Нужно только понять разницу между...
Эта штука потрясающе развивала интеллект! Его мозг, как губка, впитывал знания, обрушившиеся из программы. Это были знания о нем, о Вселенной, конкретные и четкие. Философия, психология, даже астрология приобретали для него новое значение, когда он смотрел на них с высоты галактического знания.
– Афра, – позвал он, закрыв глаза и остановив поток программы.
Она была рядом:
– Да.
– Возможно ли выразить что-то так, чтобы это было справедливо всегда?
– В смысле, в большинстве случаев? – попыталась она помочь ему.
– Нет. Ко всем ситуациям. Я хочу сказать, что это вечная истина. Это истинно для человека, для камня, для запаха, для мысли.
– Ну, выражаясь фигурально... Ко всем этим предметам применимо определение «хороший» или «необычный», – но это субъективные термины...
– Да! С точки зрения наблюдателя. Но истина должна быть объективной. Чтобы все согласились. Все, кто понимает.
– Я не уверена, что понимаю вас, Иво. Невозможно прийти к полному согласию, сохраняя индивидуальность. Двое – уже источник противоречий.
– Нет – личностный аспект. С точки зрения обучения. Каждый, кто поймет эту истину – поймет все. У него будут ориентиры. Я бы назвал это – запрограммированный разум.
– Это звучит почти как Объединенная теория поля обобщенная на психологию.
– Не понимаю. Что это?..
– Работа жизни Альберта Эйнштейна. Свои последние двадцать пять лет жизни он провел, пытаясь свести все законы Вселенной к единому уравнению. Гравитация, магнетизм и сильное взаимодействие должны были стать частным случаем главного уравнения. Практическое значение этой теории трудно себе даже представить.
– Значит, теоремы одной области науки могут быть применимы в любой другой?
– По-видимому, так оно и есть.
– Все равно, что применять астрономию к человеческой психологии? И также к музыке, искусству, любви?
– Я и вправду... – пауза предвещала ссору. – Вы что, за Гарольда?
– Не знаю. Что бы это ни было, мне говорит об этом макроскоп.
– Великое объединение? Вы уверены?
– Да. Это группа понятий, которые объединяют все наши знания, какими бы мы ни были и когда бы мы ни жили.
Она задумалась, прежде чем ответить.
– Это может быть ответ на все загадки Вселенной, Иво.
– Нет. Это идея, лежащая в основе разрушителя разума. Я не все до конца понял, но еще несколько заходов...
– Остановитесь! – закричала она. – Не делайте этого, Иво!
В ее голосе была боль, то ли за судьбу макроскопа, то ли за его.
– Я не собираюсь идти до конца. Только достаточно далеко, чтобы...
– Чтобы он вас захватил! Попытайтесь пойти другим путем. Окольным каким-нибудь. Попробуйте выйти в середину.
– Я не могу. Я не смогу его понять, если не войду. Иначе я не смогу применить эти знания.
– Знание... Безумие!
– Я все понял. Это то, чего человечество не видело никогда ранее. То, что находится вне нашей реальности. Необходимо избавиться от этого разрушительного аспекта, прежде чем я смогу пойти дальше.
– Иво, вы не можете следить за огнем, если жаритесь на нем. Вы должны управлять этим дистанционно и не заходить далеко. Другие уже пытались...
– Не думаю, что информация обязательно разрушает разум. Она многолика. Если подойти с нужной стороны...
– Иво, – упрашивала она, и ее голос заставил его трепетать, как подростка. – Вам нужно было изучить математическую теорию спраута, прежде чем вы победили в турнире?
– Нет. Просто я вижу путь, как тропинку в лесу, и, шаг за шагом, выигрываю. А математику я совсем не знаю, честное слово.
– Зачем же вам тогда понимать разрушитель? Не достаточно ли только знать, как его избегать и обходить? Думайте о нем, как о плохом ходе. Привлекательная, но проигрышная стратегия. Перескочите через него и идите дальше.
Иво задумался.
– Надеюсь, мне это удастся.
– Только не включайте сознание. Зажмурьте глаза перед огнем. Закройте свой разум для разрушителя.
– Да, я смогу это сделать. Но все, что мне удастся узнать, можно будет использовать... ну, как при сборке радио по схеме: соедините провод А и контакт В. Это не истинное знание.
– Немногие из нас обладают истинным знанием, Иво. Одна из проблем нашей цивилизации в том и состоит, что она слишком сложна, чтобы каждый мог освоить все области знания. Мы вынуждены многое знать поверхностно, мы вынуждены просто поворачивать ручки и бездумно заполнять бланки – мы пользуемся всем готовым, и этого хватает. Нужно смириться с тем, что любой из нас в состоянии охватить лишь малую толику человеческого знания и культуры. Не обязательно все понимать, достаточно принять как должное.
Иво опять был зачарован. Эта красноречивая женщина – не она ли совсем недавно пререкалась с Гротоном? Каково же ее истинное лицо?
Он ответил только одной фразой:
– Шен мог бы все понять.
– Он мне отвратителен, как когда-то был отвратителен Брад. Но это чувство – выражение восхищения. Каждый из нас должен занять свое место в структуре общества, иначе все рухнет. Каждый должен быть как гвоздочек Сандбурга.
– Что за гвоздочек?
– Маленький такой гвоздочек, благодаря которому не разваливается небоскреб. Может показаться, что быть гвоздем не так уж благородно, но гвоздь не менее важен, чем шпиль небоскреба.
– Выходит, я так же важен, как и Шен?