Если нет способа выбраться, а его пока что не видно, следует понять первопричину всего этого безумия. К счастью, все психозы и истерики прошли - сколько уже можно, да? В данный момент я спокоен и сосредоточен как никогда. И правда, что мне остаётся делать? Безумная беготня по квартире уже состоялась, телефонный звонок всё только усугубил, слёзы-сопли прошли. Остаётся два варианта: включить все конфорки на плите, надышаться газом и умереть, либо хладнокровно подойти к делу и выбраться из кошмара.
Перво-наперво я внимательно осматриваю кошмарную плиту-саркофаг на предмет не знаю, чего, но мой мозг заставляет меня чем-то заняться, иначе рискую уснуть, что мне совсем не хочется при таком положении вещей.
За часы моих безумств мраморный урод успел слегка измениться. На поверхность проступили знаки, природу которых мне не под силу понять. Равными столбцами они покрыли плиту сверху до низу, аккуратно нанесённые фантомным каменщиком-каллиграфистом, мерцая красноватым светом. Сама плита выдвинулась ещё сантиметров на десять, плюс-минус пара сантиметров.
Без малейшего страха, как последний в мире камикадзе, я дотрагиваюсь до причины бед моих - ничего. Всё тот же холод и ощущение чьего-то взгляда. Руны или как их там придали поверхности занимательный рельеф, и я с упоительным восхищением провожу по ним ладонью вновь и вновь, сам не знаю почему. Ладонь щиплет, но я не сразу обращаю на это внимание. Когда же пощипывания становятся болезненными покалываниями, одёргиваю руку как от огня. Начиная кончиками пальцев и заканчивая запястьем, кожу покрыли мелкие кровоточащие порезы. Я морщусь от боли, досады и своей не заканчивающейся глупости.
Следов крови на камне не осталось, но символы засияли ярче, будто в каждый сунули по маленькому светодиоду. Послышались звуки - кто-то ворочается под крышкой саркофага, могу дать голову на отсечение!
Я отпрянул. Плита пришла в движение. Как дверь шкафа-купе она ползёт в бок, медленно и величественно. Недвижимым болваном я смотрю на это действо с открытым ртом и не знаю, чего мне ждать и надо ли предпринимать какие-то попытки остановить это. Оказывается, недавние события не научили меня ничему.
Плита закончила движение и перед моим удивлённым взором предстаёт оно. Существо со скрещёнными на груди руками. Мёртвое существо. Не могу объяснить почему, но я не могу счесть это человеком. Две руки, две ноги, голова, тело - всё на месте и ничего лишнего. Но серая морщинистая кожа, покрытая коркой пыли, рот от уха до уха как будто с жутко застывшей улыбкой, чёрные туннели глазниц прямо-таки кричали о сверхъестественном происхождении этого создания. Жуткая мумия из детских кошмаров, обличённая в реальность - вот что это.
Оно не шевелится. Лежит покойником, но от этого не легче. Я смотрю на это порождение больной фантазии и не могу оторвать взгляд. Что-то манит, влечёт меня к ней, будто я встретил истинную любовь или старого друга. Может, это ангел небесный, попавший на землю, погибший от грешности и безбожности современного человека? Существо зачаровало меня. Захотелось дотронуться до него, провести ладонью по иссохшей щеке, впалой серой костистой груди, дотронуться своими губами до мёртвых губ... Сто-оп! Резко понимаю, что это не мои мысли. Кто-то пытается мной манипулировать, горсткой клопов запускает в меня чужие желания. Я одёргиваю руку, похотливо тянущуюся к мумии, встряхиваю набитой дерьмом головой и отхожу на дозволенное этикетом расстояние.
Пробую поставить крышку саркофага на место - тщетно. Мне это точно не под силу. Символы погасли, утратив кровавое мерцание, мёртвыми червями застыли на поверхности.
Я решаюсь на отчаянный ход.
Нахожу в кладовке среди мусора закрытую бутылочку с жидкостью для розжига: в тот день поход в лес пришлось отменить. На кухне взял спички.
С усердием садовника, поливающего цветы, обливаю мумию жидкостью, пока звук из бутылки не оповестил, что я вылил всё. Не пропустил ни единой точки на теле грёбанного ископаемого. Из грязно-серого, чудовище стало иссиня-чёрным. Даже капли не упало мимо - вся половина литра впиталась в эту тварь без остатка. Меня захватил азарт юного поджигателя. Дурная радость, смешанная с азартом, безумной игрушечной машинкой катается по телу, делает пару остановок в голове, прыская туда струйки безумства, накачивает кровь адреналином, щекочет кончики пальцев.
Бросаю куртку на пол, принимаю самую "крутую" позу, на которую способен, протягиваю руки перед собой - в одной руке спички, во второй коробок от них - и максимально развязным, показушным движением зажигаю спичку. Горящий огонёк летит в мумию.
Полыхнуло сразу. Я чуть ли не скулю от счастья, как довольный щенок. Мумия горит хорошо: пламя накрывает её оранжево-синим одеялом, сухой треск оповещает, что процесс идёт как надо. Я танцую от переполняющей радости. Гордость за эту маленькую победу делает меня слепцом, и я не сразу замечаю, как языки пламени уменьшаются, а потом и вовсе впитываются в мумию, как вода в губку. Моё внимание запоздало реагирует на сухой треск отрывающихся от груди рук. Нечеловеческая пасть, с трудом шевеля челюстью, пытается открыться, глазницы загораются украденным огнём.
Голова шевельнулась, скрипя деревянной игрушкой замоталась туда-сюда с лёгким тремором. Руки - сухие деревяшки - пытаются неловко, по- стариковски распрямиться. Челюсть, как у щелкунчика: вверх-вниз, вверх-вниз.
Я рванул с места. На завидной скорости вбегаю в соседнюю комнату, захлопываю дверь, поворачиваю язычок на ручке и позволяю себе выдохнуть. Только после я осознал, что из двух комнат, кухни и ванны с туалетом мой случайный выбор пал именно туда, где находится проклятое демонами зеркало!
Вот и всё. Шах и мат. Король заперт - стоит между ферзём и офицером, идти некуда. Все клетки чёрные, белых пятен нет и быть не может. Право на ошибку потрачено, а победа только слово, смысл которого утратился в миг закрытия двери. Я показал себя довольно глупым зайцем, загнать которого оказалось просто.
Сползая на пол, хватаюсь за голову, пытаясь снять её с плеч. Спиной опираюсь на дверь - шаркающие шаги и хруст закостеневших связок играют там скорбной музыкой. Мерзкая серая кукла, жрущая огонь, уже обживается в моей квартире-клетке; ходит, как у себя дома, ищет меня, дабы сожрать своим уродливым ртом, выпить мою кровь из коктейльной трубочки, забить зонтик в макушку и высосать мозги. Ей нужны мои глаза, потому что огонь гаснет, а вместе с ним и зрение: пламени надолго не хватит, нужен хворост, коим моё тело явится для него. Знаю это наверняка: чувствую кожей, обросшим страхом телом, покрытым липким потом. Нельзя потеть! Оно чувствует это. Пот лишь усиливает запах страха, но я ничего не могу с этим поделать. Жидкость не хочет держаться во мне, она заодно с ужасной мумией, посылающей в мою голову чудовищные картины смерти и разложения. Я вижу, как оно распарывает мне живот, словно повар рыбье брюхо; кишки вываливаются из меня праздничным серпантином, а мумия всасывает их как самые вкусные спагетти.
Шаги утихли в опасной близости с дверью. Точно за моей спиной. Я не слышу ожидаемого мной надсадного дыхания, никто не принимает попыток сломать дверь, не царапает порог, щекоча мои уши. Монстр просто стоит там. Я знаю. Мне страшно. Мне очень-очень страшно.
Часы на прикроватной тумбе дошли до трёх ночи. Отчаянно хочется спать. Кто-то или что-то убаюкивает мой разум, как заботливая мать. Мягкая нега обволакивает, материнской лаской закрывает потяжелевшие веки. Я мотаю головой как игрушка-башкотряс. Что-то не то. Опять мой мозг насилуют грязным и запрещённым способом.