Ликование мужчин и женщин, плотной толпой стоявших по обочинам улиц в надежде увидеть короля с близкого расстояния, не знало границ, когда Максимилиан верхом на коне скакал по улицам, облаченный в великолепные блестящие наряды, доставленные из Милана. Уже издалека на солнце сверкали драгоценные камни — рубины, бриллианты и изумруды. У него могло не быть денег, но он всегда возил с собой драгоценности, стоившие целого состояния.
Максимилиан очень заботливо обращался со своими сокровищами: когда мыл руки, предварительно снимал кольца и передавал их слуге, державшему их во время всей процедуры. Однажды слуга украл кольцо, надеясь, что Максимилиан этого не заметит. Государь посмотрел на него удивленным взором и как бы между прочим заметил: в Индии много золота, наверняка там можно будет изготовить множество колец. Затем Максимилиан с улыбкой удалился, не глядя на дрожащего от страха вора и даже не наказав его за воровство.
Всю жизнь Максимилиан вел себя как чрезвычайно великодушный человек. Однажды венецианец Квирини заметил: он раздаривал все, что имел, а порой и то, чего не имел. Но Максимилиан также выкупал вещи, заложенные в момент нужды. Некоторые украшения уже принадлежали Фуггеру, так как никто не мог выложить за них такую большую сумму, как эти аусбургские купцы. Фуггерам, конечно, доставило совершенно особое удовольствие получить драгоценные вещи прямо из сокровищницы Габсбургов. Но к чести этой семьи, они всегда выражали готовность вернуть их обратно, если Максимилиан мог заплатить выкуп.
Единственному законному сыну, Филиппу, он однажды подарил в Мехельне великолепный аграф, в центре которого сверкал четырехугольный бриллиант, окруженный большим количеством рубинов. Стоимость украшения превышала 16 000 дукатов. Филипп, обрадованный великодушным подарком отца, приказал приделать его к своему повседневному головному убору. По отношению к невестке Максимилиан тоже вел себя как кавалер и светский человек. Получив известие о рождении первого ребенка, он дал поручение Фуггеру украсить стены комнаты роженицы самыми дорогими тканями, какие только можно было найти.
При этом он находился уже по уши в долгах у Фуггеров. Отношения Максимилиана и банковского дома заметно охладились, так как Якоб Фуггер давно знал: для Габсбургов будет невозможно вернуть взятые взаймы деньги. Они, как и прежде, вели себя с королем очень вежливо, но в высшей степени сдержанно, когда тот лично являлся с просьбой о финансировании своих великих планов. Руководствуясь безошибочным инстинктом, Фуггеры взяли в качестве залога серебряные шахты в Тироле и оглядывались вокруг в поисках других доходных мест — у них было чутье на новые источники доходов. При этом они дальновидно разрабатывали новые рынки на востоке: в Венгрии обнаружились месторождения меди, а этот металл магически притягивал Фуггера. Но для доступа к сокровищам требовалась большая поддержка со стороны короля. Максимилиан, зависимый от фуггеровских гульденов, порасспросил людей, знающих толк в заемах и хозяйственных договорах, обо всех возможностях, которыми он может располагать, а затем неожиданно для Аусбургского торгового дома подписал с несколькими банкирами договор по меди, поначалу сведя на нет все надежды Фуггера на монополию.
Результата, ожидаемого Максимилианом от этих договоров, не последовало. Он намеревался освободиться наконец из-под власти Фуггера и стать независимым. Но поскольку его любимый Тироль гигантскими шагами двигался навстречу государственному банкротству, Максимилиану пришлось заложить некоторые города и в конце концов признать себя побежденным и помириться с Якобом Фуггером. Якоб пожелал отпраздновать примирение и устроил в честь короля праздник, своим блеском затмивший все бывшие до него. Фуггер встретил Максимилиана перед городской стеной в великолепном саду, и вместе они поскакали в направлении Аусбурга. У городской стены навстречу им вышло своеобразное шествие: «девушки для увеселений», уже долгое время враждовавшие с отцами города, воспользовались возможностью и обратились к королю с просьбой взять их под свою защиту и позволить наконец войти в город. Женщины окружили Максимилиана и под громкие крики и шутки определенного смысла приготовились взять короля в плен. Это соответствовало вкусу короля! Смеясь, он обещал помочь дамам, если они выстроятся гуськом, причем первая будет держаться за хвост его белой лошади, другая за первую и так далее. В таком виде процессия вошла в Аусбург, к большой досаде отцов города, отчаявшихся найти управу на «веселых дам».