— Зоей Ивановной.
— А фамилия?
— Антюхина.
Вот и еще один штришок. «Антипова — Антюхина». Она, выходит, и получала вещи со склада. И рисковала немногим — фамилии похожие, всегда можно сослаться, что в документе просто описался кто-то.
Составили мы с Марией Федоровной протокол, посмотрели друг на друга и улыбнулись: всё, можно ставить точку.
8
Сознался Степанцев. Убедила его экспертиза. Факты убедили. А вместо фронта пробыл он всю войну в местах достаточно отдаленных, где отрабатывал государству долг за предыдущее хищение. Предъявили мы ему справку из соответствующего органа, провели очную ставку между ним и его женой и — разошлись. Фадяшин же не был с ним в сговоре — это мы установили совершенно точно.
И вот мы с Марией Федоровной взялись за обвинительное заключение, а Степанцев, вероятно, стал готовиться к знакомому ему по прежним дням путешествию в некие места.
Напоследок прочитал я Марии Федоровне маленькую мораль.
— Вот, — говорю, — голубушка, что значит аккуратность. А вы сразу же хотели к Фадяшину с обыском идти. Поспешили бы мы с вами на собственные головы... Я, если хотите знать, в этом деле считаю нашей с вами заслугой то, что за исключением управляющего ни один человек в тресте и в гостинице до самого обыска не знал, кто мы с вами такие. Потому-то и свалились мы на Степанцева, как первый снег — неожиданно.
Вспыхнула Мария Федоровна.
— Да, — говорит. — В общем-то оно так... Но все-таки в бухгалтерии, возможно, догадывались...
— О чем?!
— Это я виновата. Они меня спросили, как проводить счета по контокоррентной книге, а я не знала... Но они не обо всем догадались! Я им сказала, что вы из министерства, а я — ваша племянница, что просто так помогаю вам, для практики. Сказала, будто вам одному трудно, потому что вы человек пожилой. Даже в некотором роде старый уже.
— Спасибо, — говорю, — за комплимент.
И остро так почувствовал, образно говоря, бремя лет на плечах. Пятьдесят три было мне тогда. Немало. Действительно, почти старик.
Впрочем, особенно огорчиться я не успел. Кстати или некстати вызвало меня начальство, усадило в кресло, угостило папиросой и...
Словом, хоть и здорово поубавилось сейчас работы по нашей специальности, но на пенсию выходить рановато. Служим.
Максимум внимания
1
Убийство!
Явление из ряда вон выходящее. Когда же совершают его среди бела дня, на лестнице густонаселенного дома, в двух шагах от отделения милиции, то это уже даже не чрезвычайное, а сверхчрезвычайное происшествие. Поэтому, передавая мне дело, прокурор предупредил:
— Прошу проявить максимум внимания. Будете работать бригадой. Вы руководитель.
— Ясно, — говорю.
— За Корзухиной присмотрите, чтобы не горячилась.
С тем и отпустил.
Собралась наша бригада — Корзухина Мария Федоровна, теперь уже не стажер, а полноправный следователь, Петр Андреевич Комаров, иначе — Пека, и я. Ждем, когда приведут Акимова. Разместились в моих апартаментах и покуриваем, мозгуем, как быть. То-есть мы с Пекой курим, а Мария Федоровна только страдает от этого. Морщится, но не решается сделать выговор — знает, что табак нам с Пекой вроде как бы помогает работать.
Убийство совершено днем, прошло всего несколько часов, а материалов уже целая гора. Тут и рапорт участкового уполномоченного, и первые протоколы допросов свидетелей, уже составленные Комаровым, и еще не просохшие фотографии места происшествия и трупа, и показания задержанного. А суть-то вся укладывается в несколько строчек из рапорта участкового: «12 июля с. г. около 13 часов на лестнице дома 10 по Горбатой улице во время ссоры с гражданином Потаповым, возникшей на почве квартирных скандалов, гражданин Акимов нанес ему несколько ударов по шее, от которых Потапов тут же скончался». Сухо. Просто. Без эмоций. И уведомление соответствующее приложено из отделения, что гражданин Акимов А. Г. содержится под стражей в камере предварительного заключения. В особой упаковке — вещественное доказательство: латунная гирька, найденная в кармане Акимова.
Молчим. Мария Федоровна по обыкновению немного нервничает. Не выдержала:
— Да, — говорит. — Подумать только — кулаком убил. Какой же он, этот Акимов, должно быть, здоровяк. Настоящий громила. Я его, знаете, ясно так себе представляю: огромного роста, кулаки, как арбузы. Как живого вижу.
Тут Пека зашевелился. Перебил кротким таким тоном: