Ладно, думаю, возьму Антипову на прицел. Поищем, благо в доверенности есть номер ее паспорта, а кладовщик Фадяшин в объяснении своем утверждает, что вещи получала женщина лет пятидесяти на вид. Номер паспорта — московский...
Тут подходит ко мне милейшая Мария Федоровна Корзухина и спрашивает:
— Новое дело?.. Сложное?
— Сложное.
И улыбаюсь этакой снисходительной улыбкой, давая понять Марии Федоровне, что ей, как стажеру, в данном случае есть чему поучиться.
— Вот, — говорю, — почитайте.
Прочла. Хмурится. И смотрит на меня с уважением, будто перед ней сидит не обычный следователь, а по меньшей мере сам Шерлок Холмс. Неудивительно! На третий день стажерства все дела кажутся сложнейшими, а следователи — титанами криминалистической мысли. И я, изобразив на челе великую думу, говорю:
— Приступим, Мария Федоровна?
— Приступим. С чего начнем, Сергей Александрович?
— С Антиповой. Разыщем ее, вызовем сюда...
— А вдруг ее нет?
— Как это нет?
— А так, — говорит. — Кладовщик-то пишет, что документов у нее не проверял...
Я позвонил в трест.
— У вас, — спрашиваю, — при выдаче белья по накладным паспорта проверяют?
— Обязательно, — отвечает управляющий. — Это только с Антиповой допущена ошибка, а так всегда проверяют. Кладовщика мы уже наказали за ротозейство.
Составил я необходимые запросы, передал их в канцелярию для отправки и вернулся к своему столу. Машенька уже тут — ждет, не приглашу ли ее принять участие. Улыбается — все лицо в ямочках.
— Поедем? — спрашивает.
— Куда?
— В трест!
— Зачем?
— Как же? Насколько я знаю, первым делом полагается выехать на место происшествия. Это даже в учебниках написано.
— Ладно, — говорю, — поскольку речь зашла об учебных пособиях, я вам один пример приведу.
И рассказываю ей, как в свое время на экзамене по криминалистике достался одному моему сокурснику каверзный документ. Вертел он его и так и сяк, на свет смотрел — нет ли следов подчистки, химикалии пробовал. Ничего подозрительного не нашел. А требовалось определить подлинность документа. Так и написал: подлинный. И сослался на то, что угловой штамп выполнен типографским способом, в машинописном тексте подчисток нет, подписи не расходятся с образцами, круглая печать — тоже. Словом, все с подлинным верно. Оно так и было. Только не заметил мой сокурсник маленькой детали: в угловом штампе организация именовалась Ленгорпроектом, а дата стояла — январь 1923 год. В январе же двадцать третьего Ленгорпроекта и в проекте быть не могло — город-то назывался Петроградом!
Выслушала Мария Федоровна эту историю и вроде как обиделась на меня. Так и читается в ее глазах: за кого вы меня принимаете? Но все-таки сдерживается.
— Хорошо, — говорит. — Что же будем делать?
— Сидеть, — отвечаю. — Сидеть и смотреть в оба глаза. Скучно?
— Н-нет...
— Скучно, — говорю.
Так, размышляю, что же мы все-таки узнали? Давай-ка, думаю, разложим по порядку.
Начнем с письма. Управляющий утверждает, что подписи в наряде-накладной подделаны. Есть основания ему не верить? Пожалуй, нет. Да и при сравнении подписей с контрольными образцами разницу можно уловить. Сходство есть, но отличий еще больше. О чем это говорит? Пока ни о чем.
Пойдем дальше. И наряд и доверенность написаны одним почерком. Почерк не слишком характерный, но выработанный. И в обоих документах допущены одни и те же ошибки — в наряде написано «одеяла пикейние» и в доверенности «пикейние». Тут и без экспертизы ясно: писал один человек. Ладно, думаю, отметим этот факт, пригодится.
Еще что? Печать и штамп. Начнем с печати. По виду печать на доверенности и наряде очень похожа на приложенный оттиск. Все совпадает — и расположение букв, и величина. И, к сожалению, особенностей у этих близнецов нет. Новые печати, только недавно пошли в ход — вот и нет у них индивидуальных отличий.
Ага! Все-таки разница есть! Крохотная такая, но разница — на доверенности и наряде семерка (номер гостиницы) чуть-чуть побольше своей родственницы на печати-образце.
И со штампом такая же история — все совпадает, кроме семерки...
Больше из документов ничего не выжмешь. За что же ухватиться? За что?
Может быть, поинтересоваться кладовщиком? Есть резон? Есть. В тресте говорят, что кладовщик в каждом случае проверяет паспорта, а на этот раз почему-то не проверил. Нет, конечно, правил без исключения, но все-таки подозрительно, что не спросил он паспорта именно тогда, когда получил фальшивую накладную. Всегда проверял, а тут вдруг оплошал. Странно. И еще: подписи управляющего и других руководителей подделаны все-таки грубо. Должен кладовщик знать подписи своих начальников? Должен. Получается, что стреляного воробья провели на мякине. Странно, очень странно.