– И как же, интересно, зовут нашу маленькую гостью? – ласково спросила Хоро, одновременно показывая Маламуту кулак – он чуть было не напомнил, что девочку минуту назад представила ее сестра. «Еще одно слово и отлучу от печенек нафиг!» – ну или что-то в этом роде сверкнуло в ее глазах.
– Кристина... – чуть слышно ответила сестра Насти.
– А меня – Хоро. Но если хочешь, можешь звать меня Таней.
– Маламут, – представился ее супруг, так, на всякий пожарный придвинувший к себе по-ближе стопку сахарного печенья. – Или Константин – это если по паспорту.
– Антон, – произнес парень, чувствуя себя довольно неловко.
– Здравствуйте... – Кристина изо всех сил старалась быть как можно более вежливой. Получалось это у нее немного забавно.
– Чай будешь? – Хоро перешла к делу. – С вареньем?
Девочка робко кивнула.
– Есть вишневое, яблочное, клубничное... Но вишневое – самое вкусное, я его на днях сделала.
«А банками с ним забита вся кладовая,» – Антон, в наивности своей спрашивая, зачем Тамара Алексеевна ведрами загружает Хоро вишней, потом трое суток наблюдал, как кухня относительно немаленькой квартиры использовалась в качестве консервно-заготовительного полигона самого строго режима – купорка проводилась самыми ударными темпами с привлечением всех доступных людских ресурсов, то есть его самого и Маламута. Что тут говорить, оба перенесли сильный стресс...
– Ты это, не спрашивай, а накладывай, – Маламут, убедившись, что в его распоряжении находится достаточное количество печенья, рискнул вставить свое слово.
– Без сопливых разберусь.
– Антон, пошли отсюда, а то мы сейчас еще и процессу воспитания помешаем, – подмигнув девочке, парень утащил товарища с кухни.
Оказавшись в комнате Антона, Маламут тяжело вздохнул, с непривычной для него горестной интонацией.
– Извини, – произнес Антон, на всякий случай.
– Смысл извиняться, – отмахнулся тот, и зачем-то очень внимательно осмотрел комнату. – Я сейчас вернусь.
Покинув комнату Антона, он и правда вернулся через пять минут, неся подмышкой два одеяла и подушку.
– Если ты еще не понял: я сегодня у тебя ночую. Ты ведь никого не собирался к себе привести (шутка)?
– Нет... Может, лучше я на полу?
– Отставить стремление пойти на жертвы ради друга – наша (моя и Хоро) сегодняшняя ночь уже накрылась медным тазом. В качестве компенсации будешь меня до рассвета анекдотами развлекать, Казанова...
– Я не знал, что Настя придет, – насупился Антон. – Тем более с сестрой.
– Ладно, не принимай близко к сердцу, – Маламут уже расстилал одеяло в облюбованном для себя углу. – А вообще меня на неделю от секса отлучили – я случайно съел последний кусочек ее шоколадки.
– Новую купи...
– Потому и на неделю, что купил еще одну.
– Тяжко тебе, – искренне посочувствовал Антон.
Еще один тяжелый вздох стал ему ответом. Впрочем, в то, что Маламут так уж сильно страдает из-за заскоков своей любимой, верилось слабо. Он вообще не создавал впечатление человека, подверженного унынию, а если таковое на него и накатывало, то не более чем на пятнадцать секунд – жизнелюбие было отличительной чертой его характера.
– Слышишь? – спросил он у Антона спустя полчаса молчания ни о чем.
– Что именно? – парень, сосредоточившись на окружавших его звуках, отметил про себя много чего, но что именно имел ввиду сосед, так и не понял.
– Хоро мелкой сказку на ночь рассказывает.
– Не слышу... – честно признался Антон.
Маламут перевернулся на другой бок.
– К стене подойди.
Антон, осторожно ступая в темноте по ковру, приблизился к стене, разделявшей его комнату и спальню своих порой не совсем нормальных соседей. А если точнее, необычных – слишком сильно они старались быть похожими на рядовых обывателей, и у них это даже получалось. Но не всегда.
– ...и жили они долго и счастливо, – приглушенный голос Хоро стал слышен довольно отчетливо, вот только он, судя по всему, уже опоздал.
– Я такой еще не слышала, – голос Кристины был едва различим. – Расскажи еще.
– Ты же спать только что хотела!
– Ну пожалуйста...
– У меня осталась одна, и она очень страшная.
– Вы говорили только что, что много сказок знаете.
– Для каждой сказки есть свое время. Время одной уже случилось, а похожую я рассказывать не хочу.