— Вера… Петя… Где Петя?!
Все стали оглядываться, ища Петю. Их озабоченная, встревоженная группа становилась все меньше и меньше. Вот уже можно угадать только рослого Шарапова и Женю по белому халату. Проводница потеснила Веру от двери и сердито буркнула:
— Шли бы в вагон, ишь глаза ветром насекло до слез.
10
Жизнь на новом месте началась с квартирных неурядиц. Жилья в разрушенном войной городе не было, и Вера ночевала в прокуратуре. Приземистый и полненький начальник гражданско-судебного отдела Мосягин встретил Веру шумной радостью. Он потирал мягкие свои ручки, приговаривая:
— Рад, рад за отдел, за вас, за себя!
— Последнее и есть истина, — сказал, не поднимая головы от бумаг, рыжеволосый прокурор.
Вера сразу его узнала, это был тот самый «огненный мужчина», которого она встретила в памятный день разговора с Исмаиловой.
— Кирюша, не рычи, ты и сам рад. Вера Сергеевна, рекомендую: Кирилл Одинцов, ученый, юрист-теоретик.
— Ага, попалась! Ну, я-то вас жалеть не буду, — злорадно оказал рыжий, сжимая руку Веры.
— Вы ему не верьте, — запел Мосягин, усаживая Веру за большой письменный стол. — Все будет распределено поровну, честно.
Для начала Мосягин дал Вере несколько дел и ласково попросил, улыбаясь и розовыми щечками, и голубенькими глазками:
— Пожалуйста, просмотрите и дайте свои заключения.
Легко сказать: дайте свои заключения! Дела побывали в суде и во многом спорные, да еще из далекой ей практики гражданского права. Но раз надо, значит, приступим. К концу дня зашел Винжего и, увидев Веру, заулыбался:
— Ба, старая знакомая! Очень рад приветствовать здесь и хочу быть полезным. Не стесняйтесь, я к вашим услугам.
Вера смутилась, ее удивила столь откровенная радость Винжего.
Поболтав о пустяках с полчаса, он ушел, предложив:
— Заходите без стеснения, рад буду поделиться опытом.
— Опыт у него действительно имеется, — двусмысленно произнес Одинцов, не переставая просматривать очередное дело. Дня через два Вера представила свои заключения по делам Мосягину. Прочитав их, Мосягин залился смехом.
— Не могу, ха-ха-ха-ха, ой, не могу! — стонал он, похлопывая себя ладошкой по покрасневшему лысоватому темени. — Кирюша, голубчик, ну взгляни же, ох-ха-ха!
Одинцов протянул длинную, поросшую рыжими волосами руку, взял исписанные Верой листки, пробежал их и даже не улыбнулся, но с интересом посмотрел на Веру.
— Что ты, Мосягин, смеешься? Это же нормальная реакция здравомыслящего человека. Вполне резонное предложение: прекратить все эти мелкие делишки. Читаю: «Дела, подобные иску в 100 рублей, обходятся государству в сотни рублей, в то время как предмет спора подлежит рассмотрению органами, занимающимися идеологическим воспитанием людей».
— Так что же, переслать это дело райкому партии? — всхлипывая от последних приступов смеха, спросил Мосягин.
— Нет, конечно, со временем Вера поймет, как живучи эти тяжбы, и что именно мы призваны копаться в них, но она права в главном: это постыдные и дорогостоящие дела.
Как только Мосягин ушел, Вера сунулась было к Одинцову с просьбой помочь ей, но тот бесцеремонно отрезал:
— К черту, я не нянька, нечего было лезть в эту яму.
Вера круто повернулась от стола и уставилась в окно. Что ж, он прав, она ничего не смыслит в тяжбах, разделах, жалобах. Но отступать некуда. Придется сидеть и сидеть за ворохами этих нудных бумаг. Одни почерки могут свести с ума. Стелющиеся, прямые, как палки забора, круглые, дрожащие, в завитушках, бисерно-мелкие, даже детские. А как пишут? Иногда, чтобы добраться до сути дела, нужно прочесть листов пять ненужных подробностей. К Одинцову Вера теперь не решалась обращаться, а Мосягин целыми днями пропадал в суде. Нужно справляться самой, и она сидела вечерами, часто до глубокой ночи, все равно идти некуда. Уставала очень, но это было благом, некогда копаться в своих невзгодах. Как-то ей пришлось два дня разбираться с одним делом, но она так и не знала, какое дать заключение. Запутанное дело об алиментах. Жена с ребенком была на оккупированной территории, она стала экономкой немецкого генерала. Муж не мог пересылать ей алименты в течение нескольких месяцев. Суд вынес решение о взыскании, а муж не согласен, куда же было посылать? Вера подняла все инструкции и постановления по вопросам взыскания алиментов, выходило: надо взыскивать, а она не чувствовала себя убежденной в этом. Уйдя в столовую, она оставила дело у себя на столе, когда вернулась, дело исчезло. Может, положила в шкаф да запамятовала? Решила поискать попозже, отвыкнуть от него, потом посмотреть заново, иногда это помогает. Наутро обнаружила пропажу у себя на столе. К обложке прикреплен обрывок бумаги с тремя словами: «Истек срок давности». Вера даже в ладоши захлопала, так это было просто.