Илка наблюдала за всем происходящим, как будто кино смотрела со стороны. Молча вышла из здания, села в машину. Она старалась не бояться и мысленно даже успокаивала себя, пытаясь привести здравые доводы того, что смерть ей не грозит, а все остальное можно вытерпеть. Но это не помогало. Совсем. И, не смотря на абсурдность всей ситуации, (Она ведь взрослый человек! И вольна распоряжаться своей жизнью так, как считает нужным!) — замирала от накатывающего страха.
— Отдай мне телефон. — Попросила, минут через десять. — Пожалуйста.
Вадим никак не отреагировал.
— Мне надо позвонить. Там… женщина в возрасте… я жила у нее… будет волноваться.
И только после этих слов он достал ее айфон и протянул, не говоря ни слова. Илона позвонила. Запинаясь, объяснила Алевтине Васильевне, что с ней все хорошо и что вещи заберет, когда появится такая возможность. Поблагодарила за все. Мадам Арапова поняла, что произошло, и дала напутствие напоследок:
— Удачи тебе, Лоночка. Уверена, что ты сможешь противостоять любым невзгодам. Ты сильнее, чем думаешь о себе. И вот что хотела давно сказать: живи, деточка, не напрягаясь лишними вопросами… Чем больше вопросов, тем больше неверных ответов на них можно дать.
Как только Лона закончила разговор, Разумовский все так же молча протянул руку, а получив телефон, спрятал его назад в карман куртки.
Вообще ощущения у девушки были странными. Откуда, скажите на милость, взялось чувство вины? Тот, кто хоть раз прогулял уроки в школе, а потом нес дневник домой с записью родителям, прекрасно знает, что такое безысходность. За проступок будет взыскание. И неотвратимость его действовала удушающе.
— Мы разве… не домой? — Ила удивленно осмотрелась, когда машина остановилась перед воротами неизвестного дома.
Вадим не отреагировал; вместо этого кому-то позвонил.
— Да. Добрый вечер еще раз. Я на месте. Угу. Жду.
После того, как они въехали во двор, он вышел и… закрыл авто, щелкнув пультом на связке ключей. Ей только и оставалось, что следить за ним и еще одним мужчиной, который впустил их на территорию.
Минут через пятнадцать, после того, как они распрощались, Разумовский разблокировал двери и открыл багажник. Достал два огромных пакета, отнес в дом, после чего вернулся, взял еще один такой же и второй маленький, черный. Его вручил Илоне.
— Идем.
Достал большую спортивную сумку, повесил на плечо.
— Ты ничего не хочешь объяснить? — у нее почему-то пересохло в горле. Бойкот с его стороны напрягал больше, чем манера говорить непристойности глядя прямо в глаза. Даже пугал.
Так и не дождавшись ответа, побрела вслед за ним, обдумывая как добраться к своим вещам. Долго ли он будет удерживать ее здесь — не понятно, а тексты надо сдать заказчику в срок.
О том, что ее ждет, старалась не думать. Не маленькая. И на память не жаловалась. А еще к собственному стыду пребывала в… предвкушении. Матерь божья, она точно сумасшедшая. Единственное, чего действительно опасалась — это сдать позиции. Для чего тогда было уезжать и сотрясать их отношения, если не добиться результата? Однако вести противостояние не умела и отдавала себе в этом отчет.
Вадим продолжал игнорирование. Выложил продукты в холодильник. Достал коробку с двумя бокалами; вымыл их, вытер насухо. Нарезал сыр, балык, мясо. Промыл виноград. Делал все не спеша, чем нагнетал атмосферу так, что Илону стало подташнивать. Может, не надо было слушать Сашу? Пострадала бы год-два-пять, но рано или поздно смирилась бы. Научилась жить без него… жила же, до.
Пока она сидела в кресле, откинувшись назад и глядя в потолок, он вдруг исчез. Лона очнулась из-за тишины. В кухонном углу больше ничего не бряцало и не шелестело. Поддавшись порыву — поднялась и подошла к двери, ведущей на улицу. Открыла. Вдохнула прохладу вечера. Закрыла. Прислонилась лбом. Куда она могла пойти без денег, телефона, и понимания того где находится? Никуда. Вокруг сосновый лес, где сумерки наступают гораздо раньше, чем на открытой местности. Ловушка со свободным выходом.
— Завтра. — Послышалось за спиной.
— Что? — вздрогнув всем телом от неожиданности, резко обернулась.
Вадим, надевая футболку, подошел к столу. Провел по влажным волосам руками и потянулся к бутылке с коньяком.
— Гулять будем завтра. — Уселся на стул, оглянулся, пошарив глазами вокруг себя, и чертыхнулся сквозь зубы. — Подай куртку, будь добра.
Лона, словно робот, сняла одежду с вешалки, что находилась рядом и на не сгибающихся ногах направилась к нему. Дура! Набитая дура! Ее телефон был в шаге от нее! Так сглупить на ровном месте!