— И давно вы… э… вместе?
— Ма. Я завтра нарисуюсь к тебе на работу, ладно? Поговорим… — нервы Илоны дали сбой. Ей, почему-то не пришло в голову обговорить с Разумовским, что отвечать на подобное.
— Все основное завертелось после празднования вашего дня рождения. — Вдруг оповестил Вадик.
— Основное. — Негромко повторила Мария Константиновна, словно осмысливая это слово. — А было еще и не основное? — ее брови поднялись вверх.
— Было. — От его ответа Ила чуть сознание не потеряла. Нет, ну где взять выдержки, а?
— Угу. — Мама Илоны потерла пальцами висок, соображая. — Что ж, ладно. А…
— А обо всем остальном мы поговорим с тобой завтра, окей? Вадиму еще по делам сегодня надо. Не обижайся, мы заедем на днях.
В общей сложности они пробыли в поселке не больше часа, но Лонке показалось, что целую вечность. Чтобы вырваться оттуда быстрее, она даже судки с котлетами и салатами взяла, не вступая в привычный спор.
— Мамам будем говорить, что общались до этого год по скайпу. — Заявила, как только отъехали.
— Я не против, но рано или поздно проболтаемся.
— Лучше поздно, чем рано.
Разумовский протянул руку и погладил ее коленку.
— Не переживай. Что твоя, что моя — только рады этому. А сколько длилась наша прелюдия — скоро никого интересовать не будет.
Ила промолчала. Слова Вадика неприятно укололи. Пять лет предварительных отношений, а он был готов от них отказаться, без зазрения совести и прочих мук. По сути все с мертвой точки сдвинулось случайно и если бы не новая жена брата — примеряла бы, наверное, уже петлю на шею. Или выла глядя в потолок, ночами. Или загремела бы с очередным нервным срывом в больницу.
Обида. Вот, что ей сейчас мешало помимо прочего! Ответ пришел внезапно. И сколько бы Алевтина Васильевна не убеждала ее в том, что эта дорога ведет в тупик, рана была слишком свежа. Илоне для успокоения не хватало банальных признаний, которые необходимы любой девушке. Но Вадим молчал. Понятное дело — не планировал бы совместную жизнь, если бы не чувствовал ничего по отношению к ней, но…
— Скажи, а зачем я тебе? — еще толком не зная с какой стороны подойти, спросила, глядя в окно.
— В смысле зачем? — глянул на нее мельком.
— А если я наскучу? Или раздражать начну?
— Не говори ерунды.
— Мы могли бы… вернуться к старому формату, например.
— Что? — посмотрел таким взглядом, что она непроизвольно сжалась. Замолчал надолго, потом сменил гнев на милость: — Тебя так страшит переезд? — Протянул руку и погладил ее по щеке. — Малая, не напрягайся. Я буду рядом. Все порешаем. Мне теперь мало видеть тебя от случая к случаю. Такой ответ устроит?
Нет, не совсем это ей хотелось услышать. Мужчины вообще занятные существа. Предложить какой-нибудь изврат в сексе смелости у них хватает, а признаться в любви — для некоторых кишка тонка. Как же. Это ж зависимость свою показать. Уязвимость.
Немного позже, Лона предложила:
— Может, лучше дома поужинаем? Вдвоем? Я могу лазанью сделать.
— Продолжаешь злиться на Марка?
— А ты как думаешь? — буркнула раздраженно в ответ. — Я его вообще видеть не хочу сейчас. Иуда.
— Ближайшие два-три месяца тебе это не грозит, не переживай. — Разумовский снисходительно усмехнулся, глянув на то, как она куксится.
— Все равно не хочу.
Вадим не стал отвечать, и только когда зашли в квартиру, последив за ней молча какое-то время, подошел и обхватил сзади.
— Ты не довольна тем, что я тебя нашел? — спросил, отодвигая волосы и целуя в шею.
— Откуда такие мысли?
— Почему тогда дуешься до сих пор? Марк лишь сдержал свое обещание.
Илона не знала что сказать. Признаться в том, что ей попросту стыдно будет смотреть в глаза брату, не могла. Она уже представляла его кривые ухмылки в свою сторону, и от этого тело начинало чесаться то тут то там.
— Тебе не кажется, что по отношению к родным надо хотя бы иногда поступаться принципами?
— Лон, твое нежелание с ним встречаться — это еще один из моментов о которых я тебе говорил. За свои поступки надо нести ответственность. Сделала глупость — имей смелость выгрести отходы своей деятельности. И благодари, что мы отмазали тебя от мамы. Твоя легенда про полтора месяца в санатории — не выдерживают никакой критики.
Его слова были жесткими и даже ранили, не смотря на. Да, правда не всегда приятна. Но задевало Илу не это. Вместо того, чтобы оградить ее, он наоборот, заставлял теперь пройти все круги ада.
— Спасибо. — Проговорила сквозь зубы.
— Признательность в виде одолжения… мило. — Разумовский резко отпустил ее, и, развернувшись, пошел к выходу. — Буду часа через два.