Мне нравится это чувство хождения по краю, но не знаю, насколько меня хватит. Вчера я как-то не придал значения взгляду Полины, но сейчас понимаю, насколько это было тупо с моей стороны.
— А можно мне овощной суп и вишневое пирожное? — малая застенчиво и с вопросом смотрит на меня.
— Может быть, еще что-нибудь? — я выпускаю очередную порцию дыма в потолок. — Мясо? Рыбу? Чай? Сок?
— Нет, я и так уже выпила большую чашку кофе, — она чуть кривится, будто от приступа зубной боли.
— Хорошо, — я подаю знак официанту, чтобы он подошел к нам.
Пока готовится заказ, я успеваю выкурить вторую сигарету подряд. Поля чувствует себя неловко в моей компании. Это заметно. Она не смотрит на меня и постоянно разглаживает невидимые складки на белоснежной скатерти. Это и забавляет, и в то же время вызывает какую-то неопределенную горечь, словно мне должно быть не всё равно, какие эмоции я вызываю у малой.
Сигарета никак не помогает отвлечься, легкие накачиваются отравляющим дымом, а мозг продолжает концентрироваться на новом объекте моего внезапного помешательства.
— Какие у тебя отношения с отцом? — этот вопрос беспокоит меня, хотя, по сути, плевать на это я должен.
— Простите? — Поля вопросительно смотрит на меня.
Мои удары сердца тут же сбиваются, а в голове образовывается такое странное ощущение легкости, будто после глубокой затяжки кальяна.
— Судя по тому, что случилось вчера, у тебя с папой отношения оставляют желать лучшего, — я тушу окурок и хочу достать третью сигарету, но, кажется, хватит. Малая и так уже прилично надышалась.
— Не знаю. Раньше он так не поступал со мной, — Поля пожимает плечами и опускает взгляд.
— Поступал, — киваю, и малая снова смотрит на меня, но теперь в ее взгляде читается непонимание и удивление. — Папаша твой уже давно играет?
— Да, — ее голос звучит глухо.
— Он уже предлагал тебя нашим общим знакомым. Ты уцелела только потому, что тех людей интересуют исключительно деньги.
Всё это — правда. Серёга — мой коллега по бизнесу, который по неосторожности в свое время одолжил Андрюхе деньги, как-то мне рассказал о том, что ему хотели подсунуть малолетку. Я тогда не придал этому никакого значения, а следовало. К тому моменту Андрей был уже и моим должником.
— Не может быть, — глаза Поли за секунду наполняются слезами, а тот холод, что уже ворвался ко мне в кровь, достигает сердца, хватает его, обволакивая болезненным морозом. Не стоило этого говорить.
— Послушай, — я подался вперед и накрыл своей рукой ладонь малой. — Не расстраивайся. Жизнь та еще стерва, уж поверь моему опыту. Я просто хочу, чтобы ты знала, теперь у тебя есть защита.
— Почему вы делаете всё это? — ее голос дрожит, и вместе с ним что-то начинает дрожать у меня в груди.
— Что именно?
— Привезли сюда, хотите накормить и говорите о защите, — Поля осторожно высвобождает свою руку и прячет ее под столом.
— Я делаю это потому, что хочу.
Разговор прерывается появлением официанта с подносом в руках.
— Ваш заказ, — на стол аккуратно опускается тарелка с супом и блюдце с пирожным.
— Спасибо, — Поля смотрит на свой завтрак. По глазам понятно, что она жутко голодная.
— Приятного аппетита, — я пододвигаю тарелку с супом поближе к ней.
Пока малая завтракает я вынужден сделать звонок и успокоить всех своих насчет грядущей встречи. Стоя на крыльце ресторана, я снова курю и звоню своему помощнику и по совместительству лучшему другу — Мишке.
— Габриель, где тебя черти носят?! — Мишка, как всегда, орет в трубку. Истеричка.
— Я скоро буду в офисе, — затягиваюсь.
— Когда? Я до тебя вчера дозвониться никак не мог. Опять уже где-то отвисал или у Ольки своей был?
— Ну, был.
— Серьезно? Я на нее смотрю и что-то не вижу улыбки. Обычно, она лыбится весь день, если накануне ты к ней заглядывал.
— Я немного перебрал у нее и просто завалился спать, — смеюсь.
— О! Тогда понятно, так ты только встал?
— Нет, я уже давно на ногах.
— Так, а где ты? Я звонил в «Персефону», там сказали, что тебя нет. Габриель, что происходит? Иностранные партнеры вот-вот прибудут к нам в офис, а ты ведешь себя так же беспечно, как во времена своего бурного романа с Софией, — Миша тут же осекается, сообразив, что пересек запретную черту.
Меня всего передёргивает от упоминания этого имени. Улыбка мгновенно сползает с моего лица, а рана в сердце, которая должна была уже наконец-то затянуться, снова начинает ныть.