Когда шок начинает постепенно спадать, дикая дрожь прошивает каждый мой позвонок. Я вся начинаю трястись, даже зуб на зуб не попадает, будто меня выкинули на двадцатиградусный мороз. Слез нет, только страх и сумасшедшая трясучка. Мысли все спутаны и здраво оценить ситуация сейчас не получается.
Покрутив в руках телефон, я не сразу понимаю, что он не мой, а папин. Дыхание вновь сбивается, когда я отчетливо осознаю этот простой факт. Это крайне эгоистично с моей стороны, но у меня попросту нет другого выхода, вернее он есть — замерзнуть до смерти. Дрожащими пальцами я снимаю блокировку и лезу в «Контакты». Имя Габриеля оказывается одним из первых. Сердце пропускает удар, а по коже словно бы проходятся маленькие иголочки.
Выдохнув, я провожу пальцем по экрану и вижу, что пошел вызов. Никакого ответа не следует. Внутри начинает шевелиться жалящее чувство того, что я потеряла этого человека. Мозг наотрез отказывается принимать такую реальность.
Я роюсь в сумке и обнаруживаю свой мобильный. Заряда на нем мало, но на пару звонков хватит. Набрав номер уже со своего смартфона, я ожидаю ответа, но пустые гудки красноречивы. Ощущение, что я собственными руками оттолкнула, пожалуй, единственного человека, который мне небезразличен, ровно, как и я, ему, больно режет по сознанию.
А чего я, собственно, ожидала? Что взрослый мужчина после недельного молчания с моей стороны тут же поднимет трубку, тем более, когда на экране высвечивается имя моего отца? Глупо и оттого еще больней.
***
Это какая-то хреновая шутка судьбы. Всё это… Всё, что со мной происходит с того момента, когда в моей жизни появилась София. Я уже тогда перестал принадлежать себе, порабощенный своей болезненной тягой к девушке, которая так лихо растоптала мое сердце.
Теперь Полина…
Блядь. Даже горько вспоминать это имя. Между нами ничего, совсем ничего нет, а я поплыл и на каждый намек, что так или иначе приводит к малой, реагирую уж слишком остро и болезненно. Меня там прокляли сверху или как?!
Всю последнюю неделю только то и делаю, что работаю — днем и пропадаю в клубах — ночью. В каждом стакане виски я ищу успокоение и освобождение, которое так и не наступает. Еще и эта рука, с синяками и ссадинами, что так отчётливо напоминают о том злополучном инциденте.
Я осознанно ломаю себя, тщетно убеждая в том, что мне должно быть всё равно на малую и ее отца. Пусть долг останется на его совести, больше мне там не место.
Блядь! Ну, как-то же я жил до этой роковой встречи. У меня есть всё и даже больше, тогда почему… Почему в душе внезапно образовалась такая тягостная пустота, словно я лишился главного элемента, который всё это время поддерживал меня на плаву?
Миша прав, история повторяется. И мне дурно от этого жесткого совпадения. Я закидываюсь еще одним стаканом двойного виски. Мысли начинают плыть и растекаться, превращаясь в кляксы.
Громкая музыка практически разрывает ушные перепонки. Я уже научен получать от этого удовольствие. Ко мне подходит красивая женщина в облегающем черном платье и садится на соседний барный табурет.
— Огонька не найдется? — томным голосом спрашивает незнакомка, показывая в своих тонких пальчиках сигарету.
Ничего не отвечаю, молча подкуриваю ей и делаю знак бармену, чтобы повторил мой заказ.
— Скучаешь? — женщина неторопливо затягивается и обдает меня ментоловым дымом.
— Люблю заниматься этим делом в одиночестве, — недовольно отвечаю.
— Этим всегда можно заняться и вдвоем, — женщина многозначительно смотрит на меня и улыбается.
Я быстро соображаю, откуда ноги растут. Оборачиваюсь и вижу лыбящегося Мишку. Он сидит за нашим привычным столиком и жестами мне показывает, мол, склей эту красотку. Становится противно, не хочу я никого клеить. Вообще баб видеть не могу, тошно мне от них.
— На, — протягиваю несостоявшейся любовнице деньги. — Это тебе за неудавшийся вечер, — выпиваю еще один стакан, расплачиваюсь за выпивку и проталкиваюсь между танцующих людей к выходу.
Хочется домой. Эта недельная попойка уже знатно так начинает меня раздражать. Ведь знаю, что не вытравлю из головы малую, так и зачем стараться? Пора бы уже принять себя и понять, что если девочка запала в душу, то тут ничего не поможет. Пока не выжгут все чувства, не вытряхнут всю душу — не успокоюсь. Такой уж я мазохист.
— Ты уже уезжаешь? — Миша меня догоняет на парковке.
— Ага, — ищу в кармане брюк ключи от машины.
— Поговорить не хочешь, дружище? — ровняется со мной.