На глаза наворачиваются слезы. Всхлипываю и сильно прикусываю нижнюю губу.
Всё происходит настолько быстро, что голова просто идет кругом. Это сон! Просто дурацкий сон! Кошмар!
Я зажмуриваюсь, но, когда открываю глаза, всё также перед собой наблюдаю широкую спину Габриеля, скрытую под тканью темного пиджака.
Осознание того, что собственный отец проиграл меня в карты, приходит не сразу. Но когда я начинаю это понимать, мне становится по-настоящему плохо.
— Только давай обойдемся без лишних соплей, хорошо? Тебя никто не съест и не убьет. Хорошо всё будет.
Я тут же замолкаю, мысленно оценивая размеры Габриеля. Захочет ударить, непременно проломит мне своим кулаком череп. Не верю, что всё будет хорошо. В голову лезут страшные картинки, отчего паника внутри меня лишь усиливается.
Открыв входную дверь, мужчина тащит меня за собой, не дав возможности переобуться. Мы заходим в лифт. Я вжимаюсь в самый дальний угол, борясь с подступающими слезами.
Габриель рассматривает меня. Я это кожей чувствую. Мне становится не по себе. Мозг продолжает противиться реальности, хоть это глупо. Ее всё равно не изменить.
В небольшой кабине лифта воздух тут же заполняется терпким ароматом мужского одеколона. Я стараюсь часто не дышать, чтобы этот запах не проник в меня. Не хочу. Быть здесь не хочу. Видеть этого человека не хочу. Дышать с ним одним воздухом не хочу.
— Боишься? — вдруг спрашивает, наклонившись ко мне.
— Д… Д-да, — заикаясь, отвечаю в надежде, что, возможно, меня сейчас пожалеют и отпустят.
— Не бойся, малая. Потом будет приятно, — Габриель хватает меня за подбородок с такой силой, что мне становится очень больно и впивается своими губами в мои. — Вкусная. Красивая. — Хрипло произносит отстранившись.
Створки лифта распахиваются, и мужчина вновь утаскивает меня за собой.
Глава 2.
Меня усаживают в машину и везут в неизвестном направлении.
Когда-то, когда я была еще совсем маленькой, по телевизору шел фильм, название которого уже и не помню. Там рассказывалось о каких-то бандитах, которые воровали девушек прямо на улице, увозили далеко за город, а потом издевались над ним так, как им хотелось. Конечно, такие фильмы не предназначены для детей, но кто мне мог это объяснить и запретить? Я смотрела всё подряд, вплоть до эротики, которую обычно крутили по ночам.
К чему я вдруг вспомнила этот фильм? Да потому, что сейчас я чувствую себя в точности как те несчастные девушки. Разница между нами заключается лишь в том, что их воровали на улице, а меня — из собственной квартиры.
Мне страшно. Безумно. Я сижу, буквально вжавшись в спинку сиденья и вся трясусь, обхватив себя руками.
Отец… Родной отец проиграл меня в карты какому-то мужчине, который теперь сделает со мной всё, что ему захочется.
Всхлипываю и чувствую, что по щекам катятся слезы. Этот страх в сто крат хуже и сильней того, что я испытываю, когда встречаюсь лицом к лицу с собакой.
Габриель ведет машину, иногда поглядывая на меня в зеркало заднего вида. Всякий раз, когда наши взгляды встречаются, я тут же почему-то перестаю плакать и сильней вжимаюсь в кожаную спинку сиденья.
Несмотря на то, что в машине работает климат-контроль, мои ноги так сильно замерзли, что я даже перестаю чувствовать пальцы. Дело здесь не только в тапочках, а скорей в эмоциональном перенапряжении. Внутри всё горит, а снаружи чуть ли не покрывается плотной ледяной коркой.
И почему человек, с виду достаточно солидный и успешный, так спокойно наблюдает за чужими страданиями? Зачем я вообще сдалась этому Габриелю? И как? Как отец дошел до того, что решил на кон поставить меня?
Сердце больно сжимается. Я люблю своего папу, каким бы он ни был, но я всё равно его люблю. Он всё-таки не отказался от меня и не бросил на произвол судьбы, как это сделала в свое время мама. Но даже ее я не могу осуждать.
А теперь… Теперь я чувствую себя человеком, чью любовь предали и безжалостно растоптали.
Я никому на самом деле не нужна. Совсем. Может быть, это эгоистично с моей стороны, но мне так хочется почувствовать себя по-настоящему нужной и небезразличной.
Автомобиль резко останавливается, и я чуть подаюсь вперед. Смотрю в окно и вижу высокое здание этажей в пятнадцать. Над роскошным парадным входом блестит огромная вывеска «Hotel Persephone».
Моих губ касается грустная улыбка. Как символично получается!
— Приехали, малая, — заявляет Габриель и, выйдя и машины, обходит ее, чтобы открыть дверцу с моей стороны.
Я сижу и не шевелюсь, испуганно глядя на мужчину. К горлу снова подступает комок, отчего начинает дрожать подбородок.