Тараев достаёт из кармана квадратик презерватива и я даже не удивляюсь этому. Он взрослый свободный мужчина и то, что предпочитает быть осторожным, скорее плюс. Тимур надрывает фольгу упаковки зубами и раскатывает презерватив по члену. Смущающее зрелище, но не смотреть я не могу.
Тараев помогает мне выпутаться из штанин. Я лежу перед ним обнажённая, но не испытываю неловкости.
Он упирается членом мне между ног и делает короткий толчок. Воздух покидает легкие одновременно с громким стоном, и мне моментально хочется зажмуриться.
Я мокрая настолько, что даже не больно. Ожидание боли и растерянность не задерживаются надолго: они за секунду выбиваются нарастающими внутри меня движениями. Всё ещё немного дискомфортно, непривычно, распирающе и обезоруживающе. Голова кружится, а кровь в висках стучит всë сильнее. Не знаю, чего мне больше хочется: чтобы все прекратилось, либо напротив, не прекращалось.
С каждым проникновением члена в животе что-то пульсирует, скручивает, сводит. Тянет грудь, покалывает соски, между ног становится мокро. У меня нет определения тому, что происходит со мной, и я понятия не имею, как это остановить и хочу ли я, чтобы это останавливалось. Анализировать собственное состояние, когда по телу пробегает напряжение в миллион вольт что-то из запредельного, а я совсем не Чудо Женщина.
Молчать тоже не получается — даже когда я закусываю губы, охи и стоны просачиваются сквозь них.
Я в беспомощности скребу ногтями по чёрной материи и, широко распахнув глаза, смотрю на Тимура, как если бы он мог помочь мне справиться с этим состоянием. Тараеву словно нравится за мной наблюдать: взгляд стекает с лица к груди и возвращается вновь, и при этом он не перестаёт двигаться. Как безупречная машина, он делает это не меняя скорости и с точно выверенной глубиной.
Пламя внутри меня разгорается ярче, и я теряю контроль над своим телом: выгибаю спину, жмурю глаза и снова их распахиваю. Мне хочется удержаться в осознанности, но я проигрываю себе же с каждой новой секундой. Становится страшно, и я обращаюсь к единственному, кто может мне помочь: выдыхаю имя Тимура. Небо начинает кружится, облака смазываются в белые росчерки и то появляются, то исчезают. Словно неизвестный художник ещё не решил: стоит ли марать эту бесконечную небесную синь.
Солнце вспыхивает ярко и окончательно меркнет, когда происходит это: мощнейший взрыв. В промежности начинает бешено пульсировать, я бормочу какие-то несвязные глупости. Даже страх смывается волной обрушившихся на меня ощущений. Становится всё равно, что будет через минуту или позже. Важен лишь этот момент, в котором я впервые испытываю настолько сильное наслаждение. Мой первый оргазм.
В чувство меня приводит усилившееся давление на коже: Тимур сильнее сжимает мои бедра, ускоряя темп толчков. Я настолько обессилена, что могу лишь протяжно выдыхать «а» и «о» в ответ на его движения. Спустя секунды, я снова ощущаю пульсацию: на этот раз не такую сильную, потому что она не моя, а его.
Тимур выходит из меня, скатывается в бок и стягивает презерватив — он весь в розовых разводах. Я же не могу пошевелиться и в ступоре рассматриваю пролетающих над нами птиц, мир ощущается словно из под толщи воды. Я жива, не сошла с ума и даже способность соображать ко мне вернулась. Обнажённую кожу обдумать ветер, в промежности саднит. Часто и шумно дышу. Вон та птица вроде ворона. Поглощённая ощущениями, я даже не успела понять, когда он успел стащить с меня комбенизон — он лежит рядом ярким комком на тёмной ткани.
Мы оба молчим.
Я понимаю, что как бы не сложилось в дальнейшем, этот день и эти ощущения навсегда отпечатались в памяти.
Первым тишину нарушает Тимур, он приподнимается, опираясь на локоть и пристально всматривается в мое лицо, словно пытается в нём что-то отыскать:
— Милана, почему ты сразу не сказала, что девственница?
Купол
«Иллюзия — это хороший стимул для взлёта, но плохой парашют для приземления».
— Милана, почему ты сразу не сказала, что девственница?
— А что это меняет? — стараюсь говорить спокойно. — Не нужно усложнять, Тимур. Всё в порядке.
Я поднимаюсь на ноги и поправляю белье. Нагибаюсь, подбирая комбенизон и встряхиваю его, чтобы привести в более-менее нормальный вид. Тимур молча подает мне руку, на которую я опираюсь, в попытке засунуть ногу в штанину.