Дверь открыта и от выхода в небо нас отделяет всего несколько шагов. Дыхание спирает, руки трясутся, а ноги становятся ватными. Все тело словно парализует. Я даже закричать не могу.
Тимур подхватывает меня и буквально подтаскивает к рампе. Ветер захлестывает внутрь кабины и кажется, что облаков можно коснуться стоит только протянуть вперёд руку.
— Первый, пошел! — командует выпускающий по имени Миша.
— Ну что, Малая, рискуй! — кричит Тимур мне в затылок и делает шаг в синее-синее небо...
Свободное падение
Тимур шагнул в небо точно также, как делал это — без ложной скромности или лишнего пиздабольства — тысячу раз. Ветер знакомо хлестал в лицо, а воздух словно пружинил под пальцами. Кувырок получился хоть сейчас в учебник заноси, были бы на соревнованиях отхватил бы все десятки.
Только теперь всë ощущалось иначе.
Пятьсот двадцать один. Малая что-то восторженно пищит и команда распрямить руки «самолетиком» проходит мимо. Тимур сжимает её кисти и сам разводит их в стороны, то, с какой покорностью она подчиняется, сносит крышу. Высшая степень доверия.
Пятьсот двадцать два. Оказывается, что если нависаешь над партнёршей сверху, а ветер прижимает её лёгкое, словно пушинка, тело к тебе, то разница в росте не имеет принципиального значения. Член стоит колом, ещё немного и прорвет униформу, всему виной аппетитная задница, которая сначала двадцать минут, пока набирали высоту, скакала на нём сверху, а теперь буквально подперла снизу, нарываясь на приятности, которые потом перерастут в неприятности. А он ведь не железный! Чертова физика с еë силой тяготения, гребаный Арс со своими просьбами и Малая, которая просто малая, со своей шикарной задницей.
Пятьсот двадцать три. Уши закладывает и он сглатывает, кровь отстукивает бешеный ритм в висках. На них летит планета, а он почему-то может думать только о девушке. Ну, не идиот ли? Миланка пахнет мёдом. Тимур отметил это еще в самолете, когда, как какой-то маньяк, в тихую нюхал прядь еë волос, выбившуюся из строгого пучка.
Пятьсот двадцать четыре. Свободное падение держит в напряжении. Милана больше не пищит, Тимур хочет увидеть еë глаза, когда они падают сквозь облако и влага холодит лицо. Когда-то она мечтала стать феей и научится летать… А потом он зачем-то поцеловал её на той даче, а она не оттолкнула. Сумасшедшая.
Счёт идет на мгновение. Выпускной механизм по привычки называемый «кольцом» срабатывает как часы. Вытяжной парашют устремляется ввысь и тянет за собой крыло. Чёрная ткань расправляется и загораживает собой Солнце. Чувствительный рывок за плечи и ноги провисают вниз.
Теперь можно выдохнуть.
Теперь все зависит от него.
Адреналин зашкаливает. Кисти рук онемели, а все тело словно вибрирует от распирающей изнутри энергии. Разговаривать невозможно, мы падаем со скоростью сто шестьдесят километров в час и я уже ненавижу себя за то, что погуглила этот факт. Губы сводит в улыбке, а скулы ноют. За моей спиной Тимур и меня впечатывает в него встречный поток воздуха. Страшно так, что захватывает дыхание, но я заставляю себя не закрывать глаза.
От мысли, что я вверила ему свою жизнь сладко сводит живот. Почему он не дергает за кольцо?!
Нас подбрасывает вверх, осознание, что купол раскрылся и «умерли в один день» добавив работы патологоанатомам — не стало нашей эпитафией, очень воодушевляет. Эйфория накрывает. С этой высоты земля похожа на карту города в Sims3. Аэродром напоминает макет себя самого.
Тимур молчал, давая мне освоиться и прийти в себя. Я осмелела настолько, что получилось даже разжать кулаки, ладони саднит — значит останутся следы от ногтей.
— Тим, что ты там говорил про секс? Это намного круче! — первый раз за день зову его по имени. Надеюсь, он спишет мой бред на стресс и отравление кислородом.
— Значит, у тебя не было хорошего секса, — ему даже кричать не приходится: моё ухо находится рядом с его губами. Я кожей ощущаю его улыбку.
— Был, — возражаю исключительно из чувства противоречия. Признаться в том, что мой скудный опыт ограничивается неловкими поцелуями, а самый яркий оргазм я дарила себе сама — стыдно.
Тараев молчит, переваривая полученную информацию. Осознание, что второго шанса может и не быть, а Тимуру ничто не помешает сбежать из города ещё на пару тройку лет, срывает тормоза.
Возможно, потом я буду об этом жалеть, но как там? Лучше жалеть о сделанном, чем об упущенных возможностях?