Выдыхаю и, наконец решившись, просовываю руку назад, между нашими телами и сквозь ткань не сильно сжимаю эрегированный член, поглаживая. Он даже больше, чем я думала в самолете.
— Малая, ты что творишь?! — Тимур шумно выдыхает и пытается отстраниться, но вместо этого, из-за особенностей крепления, у него выходит толчок мне в ладонь.
— Ты сам сказал, что мне не придется сравнивать или этот «доп» нужно оплачивать отдельно, как фото? — наглеть так по полной.
— Ну всё, Милана, ты доигралась, — собственное имя из его уст звучит непревычно и слегка угрожающе, но это лишь сильнее раззадоривает.
Одной рукой Тараев тянет за стропы, отводя нас в сторону от других парашютистов, а другой скользит в вырез комбинезона, стягивает вниз эластичную ткань спортивного лифа и накрывает своей большой тёплой ладонью грудь. Здесь на высоте прохладно, а у Тимура теплые руки! Удивительно. Тараев прокатывает между пальцами бусину соска затвердевшую от возбуждения и холода. Простая ласка отзывается электрическим разрядом.
— Милана, я не твоя игрушка. Последний шанс: ты убираешь руку и мы делаем вид, что ничего не было...
Тараевское благоразумие бесит. Почему я должна сходить с ума в одиночестве?
— Я не хочу делать вид, — ветер шумит и я стараюсь перекричать его. — Я. Хочу. Тебя!
Откидываю голову назад ему на плечо и открываю шею напрашиваясь на поцелуй. Тимур понимает всё без слов. Горячие губы касаются щеки в почти дружественном поцелуе, пока пальцы продолжают мучительно медленно ласкать грудь. Я почти ненавижу его сейчас.
Хватит с меня. Сосредоточенно пытаюсь расстегнуть молнию ширинки не ослабляя пряжку, действовать приходится на ощупь, в голову лезет всякая чушь о китайских ток-шоу на грани приличия. Язычок змейки поддаётся и я просовываю руку внутрь: теперь от Тараевского члена меня отделяет только тонкий слой белья. Смело обхватываю его пальцами сквозь ткань — я видела такое в порно и точно должна справится — и начаю нежно массировать.
— Знаешь чего я сейчас хочу? — говорить приходится громко, о томных интонациях не может быть и речи, но я старательно засовываю стеснение куда подальше. Мысль о том, что видеозапись с нашим участием возможно взорвала бы рунет, мелькает на грани сознания. — Чтобы ты...
— Сделал так?.. — звучит, словно Тимур спрашивает разрешения, на деле он просто угадывает мои желания. Без лишних слов. Не дожидаясь ответа, он ведёт ладонью в вырезе комбинезона вниз и натыкается на преграду: если бы не ремни крепления, то он спокойно смог проникнуть в меня пальцами, но сцепивший нас в единое целое механизм мешает этому. Тимур чертыхается сквозь зубы и тянет вверх за ленту крепления. Она вминается мне в промежность — ремень достаточно широкий, а ритмичное «надавил-прослабил» приходится на ту-самую-точку-удовольствия. Ещё немного и я буду молить его не останавливаться.
Земля приближается слишком быстро или может мне так кажется. Я смотрю вниз на поле сливающееся в один зелёный квадрат, на деревья, взявшие его в кольцо, и млею от тараевской близости. Тим рисует языком узоры на моей шеи, влажные дорожки холодит ветер.
Мне до боли в пальцах хочется его касаться. Повернуться к нему лицом, чтобы видеть выражение глаз, провести рукой по щеке, прижаться всем телом, ощутить исходящую от Тараева мощь, и уткнуться носом ему в шею. Желание вытряхнуть Тима из брюк и надругаться становиться настолько навязчивым, что перекрывает страх от прыжка.
— Милана, — голос Тимура звучит хрипло, он шумно дышит, но старается говорить спокойно. — Сейчас будем приземляться. Ты помнишь инструктаж?
Берёзы уже не кажутся декором для муравьиной фермы, а в травяной зелени становятся различимы жёлтые лютики и синие колокольчики.
Осмотревшись вокруг, замечаю, что на крыле мы ушли достаточно далеко, настолько, что другие парашютисты напоминают больше семена одуванчика, чем реальных людей.
Встреча с землёй выходит жёсткой. Тимур принимает удар на ноги, а затем меня тянет вниз. Я оказываюсь лёжа на Тимуре. Над нами пролетает купол парашюта, чтобы, проскочив над нашими головами, погаснуть рядом.
Щелкают замки крепления и я скатываюсь с Тараева, чтобы тут же растянуться рядом на траве. Тим дергает меня за руку и возвращает на место: я оказываюсь верхом на его коленях лицом к нему.
— Правило первое: прежде, чем улечься на землю проверь её на наличие муравейников.
Щекам становится горячо и я шумно сглатываю слюну, с повышенным вниманием, рассматриваю его шею в вырезе футболки, только потому, что мне страшно смотреть ему в глаза.