— И что? — отрезал дядя Олег. — Убийств детей он не предусматривает. Мы присягу давали, «жизнь защищать жизнью». Забыла?
— Я-то не забыла, — тряхнула головой Оленька. — Я не вожу дружбы с врагом. И не сдаюсь ему в плен.
— И всё же в плен ты попала, «сигма» — усмехнулся дядя Олег, смерив бывшую подчинённую взглядом.
— Попала, но ненадолго, — нехорошо улыбнулась та. — В машине внизу — жена полковника Самохина. Людмила, кажется? — уточнила она с превосходно разыгранной невинностью.
— За мной! — просипел папа, невероятным усилием поднимаясь со стула. — Бор, помоги!
***
Поддерживая папу, процессия вышла из кабинета и спустилась по лестнице.
— Не крути руки, сам пойду, — прикрикнул на сопровождающего дядя Олег. — Полковник, скажи ему.
— Не напирай, Приз, — кивнул папа. — Он уже тихий.
— А вот и она. — Оленька кивнула на ждущую перед входом «генеральскую» машину. — Сейчас выведут.
Словно услышав, двери автомобиля распахнулись.
— Мамочка! — Гоша бросился к маме, но папа успел схватить его за плечо.
— Лёша, что происходит? — Мама была не на шутку испугана. — Гошенька, ты в порядке?
— В порядке он! — пролаял держащий её Щекастый. — Если дёргаться не будешь.
— Лёшенька, сделай что-нибудь. — Не удержавшись, мама заплакала. — Они говорят… Они…
— Куда мы ездили в свадебное путешествие? — перебил папа.
— Ч-что? — Мама удивлённо вскинула брови. — Ты о чём?
— Повторяю вопрос. — Папу всё ещё шатало, но он упрямо отказывался от помощи. — Куда мы ездили в свадебное путешествие?
— Какое путешествие?! — закричала мама. — Тебя тогда в командировку отправили. Обещал, что потом съездим. До сих пор, между прочим, жду!
— Хорошо, — хладнокровно кивнул папа. — А Генка, помнишь Генку? О чём мы говорили на моём дне рождения?
— Он же погиб. — Мама широко раскрыла глаза. — Десять лет как. Лёша, да что с тобой?
— Всё хорошо, Люда, — резко оттаял папа. — Прости, но надо было проверить. Они умеют менять внешность.
— Не все, — усмехнулся Щекастый. — И не всегда. Это очень, очень больно.
Гоша с невольным уважением глянул на Оленьку. Вот, значит, как.
— Чего ты хочешь? — спросил папа.
— Верни моего человека, — пожал плечами Щекастый. — И разойдёмся как в море корабли.
— Я смотрю, на повышение пошёл, — подал голос дядя Олег. — Молодец, растёшь. «Сигма» нынче под Новой, а ты теперь кто? Командующий сектором?
— С тобой мы отдельно пообщаемся, — нахмурился Щекастый.
— Обязательно, — угрожающе заверил дядя Олег. — Скажи только, с каких пор «Сигма» охотится за детьми? Совсем, что ли, с дуба рухнули?
— Мы выполняем приказ Старших, — торжественно ответил Щекастый. — Тебе не понять, каперанг.
— Почему это? — вскипел дядя Олег. — И как могут Старшие отдавать преступные приказы? А может, это твоих рук дело?
— Не пори чушь, — разозлился Щекастый. — Мы выполняем долг, невзирая на лица и возраст. А ты, я смотрю, поплыл. Пожалел деток–конфеток.
— Отпусти женщину! — рявкнул дядя Олег. — Я приказываю!
— Ты отстранён, — напомнил Щекастый. — Верни Нову и разойдёмся. Иначе будет худо.
— Делай, что говорит, полковник, — повернувшись вполоборота, бросил дядя Олег. — Эти пойдут до конца.
— Согласен, — кивнул папа. — Ты можешь идти, — обратился он к Оленьке. — Медленно. Учти, мы держим тебя на мушке.
Её отпустили. Затравленно обернувшись, бледная как полотно Нова осторожно двинулась к своим.
— Руки! — прикрикнул Якут. — На виду держи, сумасшедшая!
Вскинув руки, Оленька пошла дальше. Ей навстречу двинулась мама.
Замерев, Гоша следил за каждым её шагом. Несколько метров пути разрослись в бесконечно длинную дорогу. Невыносимо медленно Оленька поравнялась с машиной. Мама задерживалась. Ей оставалось пройти совсем немного.
Всё внимание Гоши было приковано к ней. И всё же он успел заметить неожиданное движение. Выхватив из кобуры Щекастого пистолет, Оленька мгновенно навела его на мальчика. Холодно глянув жертве в глаза, плавно нажала на спусковой крючок.
…Ефим Тимофеевич возник как из ниоткуда. Оттолкнув Гошу, он принял удар на себя, заслонившись локтем. Рукав пиджака задымился и вспыхнул. Не обращая внимания, Ефим Тимофеевич вскинул необожжённую руку и отчаянно растопырил ладонь.
Оленька и Щекастый превратились в неподвижные статуи. Они не шевелились и даже не дышали. Казалось, их можно брать голыми руками, но тут в дело вмешалась машина.
Сбросив камуфляж, чёрная платформа ударила синеватым лучом. Не долетая до старичка, пучок энергии распался на разноцветные зайчики, словно пройдя сквозь невидимую призму. Отражая атаку, Ефим Тимофеевич отвлёкся, и этого было достаточно, чтобы Оленька со Щекастым пришли в себя.