Он напрягся, ещё больше прижав к голове уши. Зелёные ноздри раздулись, словно Брух вынюхивал хитрую, осторожную добычу. Вскрикнув, дядя Олег дёрнул рукой, но гоблин с несвойственной ему силой удержал её на месте.
— Тихо, тихо, тс-с, — убаюкивающе пропел он. — Сейчас… уже почти всё.
Брух вспотел, словно борясь с невидимым врагом. Чёрные глаза зияли бездонными колодцами, уши подрагивали в такт пересохшему язычку.
Громко всхлипнув, дядя Олег распахнул глаза. Поведя по сторонам ошалелым взглядом, уставился на Бруха.
— Что ты сделал? — спросил он, когда его взгляд немного сфокусировался.
— Исправил, — коротко ответил Брух. — Что теперь думаешь о Старших?
— Они… чужие, — пробормотал дядя Олег, прислушиваясь к себе. — И не любят людей.
— А они красивые? — вкрадчиво уточнил гоблин.
— Нет, — энергично затряс головой пленник. — Бесформенные, как песок. А внутри — бездушные. Словно машины.
Гоша вспомнил, ЧТО проглядывало сквозь Старших во время перевоплощения, и поёжился. В комнате словно повеяло холодным и чужим.
— Кто они, чёрт возьми, такие? — спросил дядя Олег. — Я думал, друзья, о нас пекутся. Жизнью за них рисковал.
— Не знаю, — развёл лапки Брух. — Боюсь, никто, кроме вас, на это не ответит.
Закончив сеанс психотерапии, он перешёл на «вы». Что ни говори, а гоблины всё-таки очень вежливый народ.
— Итак, заседание продолжается, — невозмутимо подытожил папа. — Рассказывайте, уважаемый Брух. Я хочу знать о вас всё.
— Можно я? — спросил дядя Олег. — Он мне… передал. Я ему верю. Старшие, прикоснувшись, замораживают, будто жидким азотом. Кажется, что не больно, а сам как под наркозом. Эти другие, тёплые. Не знаю, как объяснить. — Смешавшись, он замолчал.
Внимательно дослушав, папа кивнул. Достав из ящика пачку чистых листов, невозмутимо щёлкнул ручкой.
***
— Их цивилизация называется «га’хтар». — Дядя Олег оглянулся на Бруха, словно уточняя. — Они древние, очень. Десятки тысячелетий, если считать от начала письменных хроник. А так и сотня тысяч лет наберётся. И кстати, он прав. Их звезда действительно отсутствует в наших атласах.
Замерев, ребята слушали о цивилизации гоблинов, зародившейся в неведомой, невероятно далёкой галактике.
— Изначально они жили под землёй, охотясь на всё, что шевелится. Друг другом тоже не брезговали. — Гоша почувствовал прикосновение Хнупа. Перед внутренним взором разверзлась тёмная пещера. Маленький гоблин помогал другу увидеть. И Гоша — увидел!
Сырая, душная, раскинувшаяся на километры мгла, подсвеченная призрачным мерцанием огромных грибов. Вдоль скальной стены скользят тени, окружая гигантскую безглазую ящерицу. Свист пращ, предсмертный вой раненого зверя. Ликующие вопли, сменяющиеся яростной схваткой за трофеи. Остатки разделанной туши бросают тут же, чтобы приманить очередную добычу. Кто-то громко чавкает.
Скачет, мчится вперёд время, перенося действие на поверхность. Приземистые, корявые города, кучкующиеся подле зевов огромных пещер. Тёплый свет ближнего солнца и тусклый — дальнего. Бурная, устилающая поверхность растительность, рассечённая широкими просеками. Воздух — густой и липкий, словно кисель. Над головой с клёкотом проносятся напоминающие птеродактилей птицы.
Вскрикнув, одна из них падает, пронзённая короткой массивной стрелой. Выскочившие из зарослей охотники подхватывают добычу, тут же устремляясь в город. Неподалёку — кучка собирателей целебных трав, укладывающих в кожаные сумки лоснящиеся влагой пучки. Вечереет, диски светил скатываются к горизонту. Вот-вот выползут и вылетят из джунглей кровожадные ночные охотники.
У городских стен слышно упирающееся мычание. Отмахиваясь от мошкары, гоблины–погонщики тянут на привязи огромных, напоминающих помесь быков с мамонтами, созданий. Следом уже скользит призрачная, кошачья тень ночного хищника. Бросив добычу, погонщики с воплями скрываются в тут же захлопнувшихся воротах.
И снова рвётся, ускоряясь, картина. Городов уже больше, на смену домам–мазанкам пришли каменные строения, соединённые друг с другом над– и подземными переходами. Труба одной из башен выплёвывает грязно–серое облако. Свистнув, толкает поршень паровая машина, приводя в движение сыромятный ремень. Рядом что-то записывает подслеповатый гоблин, водя по бумаге тонкой, заострённой костью. Почесав плоский нос, он с нежностью наблюдает за тлеющим мерцанием первой лампочки накаливания.
— Были войны. — Дядя Олег помолчал. — Мелкие стычки разгорались, как степной пожар. Расселившись по миру, гоблины разбились на племена–государства, тут же принявшиеся делить планету. Технические и научные свершения не остановили безумия. Напротив, крайне обострили существовавшие противоречия.