…На огромной равнине выстроились два воинства. Бьёт в чуткие уши ветер, по небосводу, предвещая беду, несутся тёмные тучи. Флаги, море флагов. Красные и синие, с завитушками и чёрточками. Кто-то трубит в рог. Взревев, ползут на врага шестилапые чудовища. На спинах — деревянные башни, осыпающие всё вокруг тучами стрел. Но противник не испугался. С криками в небо взмывают «птеродактили» с восседающими в кожаных сёдлах копейщиками.
Новая эпоха, та же равнина. В шахматном порядке ползут друг на друга лязгающие гусеницами машины. С массивных стволов срываются облачка дыма. Что-то взрывается и горит, неподалёку тоненько визжат. Несколько замерших монстров коптят смрадным, удушающим дымом. Тяжело и дробно стучит пулемёт.
Один из подбитых, упорно отстреливающихся танков окружают фигурки с заплечными баллонами. Слышится отрывистая команда, и вот уже лижут броню языки гудящего, добела раскалённого пламени.
В мирной жизни не лучше. Прилавки, ломящиеся от продуктов, которые некому покупать. Дерущий лёгкие смог тысяч фабрик, жадно опустошающих планету. Очереди безработных, покорно ждущих у проходных. Голод и болезни.
Толстый торговец замахивается кнутом на бездомную девчонку, пытавшуюся стащить краюху хлеба для больного братишки. Отшатнувшись, нищенка зажимает рукой пылающий на мордочке рубец. Она не плачет, думая лишь о голодающем братике. Умирающем в грязной норе на берегу загаженной отходами реки.
Несмотря на потрясения, цивилизация устояла. Началась космическая эра, благо пригодных для колонизации планет в солнечной системе хватало. На какое-то время страсти улеглись. Но лишь на время.
Вспарывая тучи, в небо рвутся тысячи кораблей. Внизу, на причудливых космодромах — лихорадочная стройка. Пусков много, но нужно ещё. Чтобы успеть и закрепиться, вырвав ресурсы и территории из-под носа соседей.
Падают, расползаются по поверхности колонисты. Вгрызаются в землю, возводят под чужим небом тысячеэтажные мегаполисы. И снова дымят заводы, и снова все делятся на хозяев и слуг. Сгущаясь, плывёт над миром призрак большой войны. Теперь уже межпланетной.
Играют солнечные блики на гладких, заострённых корпусах. Две флотилии сходятся на орбите спорной, богатой ресурсами планеты. Холодную пустоту озаряют жаркие, смертоносные вспышки. Надламывается, раскалываясь, один из дредноутов, обрушивается в гравитационный колодец градом обломков. Вниз, к поверхности, рвётся десант, но проигравшие не сдаются. Вспучившись термоядерным пламенем, рвут стратосферу дымные грибы. Стонет, спекается земля, спаиваясь стеклянной коркой. Испаряются океаны, горит, исчезая, атмосфера. Драгоценный трофей не достаётся никому.
После гибели нескольких колоний «га’хтар» решаются на отчаянные меры. Власть передаётся умнеющим на глазах машинам, ставшим правителями и судьями. С войнами покончено, но за это заплачена непомерная цена. Разленившаяся, впавшая в гедонизм цивилизация срывается в стремительный штопор деградации.
Мир захлёстывают суеверия и мракобесие. Цветут махровым цветом технокульты, поклоняющиеся вчерашним творениям. Верещат на улицах обёрнутые в лохмотья жрецы. Их слышат, за ними идут. Молодые гоблины не желают постигать мир. Им уютно в заботливо созданном машинами пузыре.
— Всё изменил один человек, — рассказывал дядя Олег. — Точнее, гоблин. Его звали Гташ.
Сидящий в маленькой квартирке учёный раздражённо отмахнулся от предложенных умных домом развлечений. Сняв с полки старинный фолиант, бережно зашуршал пожелтевшими страницами, периодически что-то записывая.
Новая перемотка. Поседевший, измученный Гташ заканчивает труд всей своей жизни. Умный дом молчит — чтобы избавиться от назойливого опекуна, хозяин отключил электричество. Рядом в нелепой позе замер сломанный домашний робот.
Гоша не видит обложки книги, но знает её название: «Возрождение». Гташ писал её двадцать лет, по кусочкам собирая древнее знание. Писал, забыв обо всём. Отчаянно сражаясь за будущее заблудших, стремительно глупеющих соотечественников.
Глотнув из ароматно дымящейся чашки, Гташ достаёт болтающийся на цепочке кристаллик. Р’рих, это же первый р’рих! Найденный в опасной экспедиции к одному из сохранившихся храмов древней, всеми позабытой религии.
Скачок. Гташ стоит на площади, что-то втолковывая редкой толпе. Его не понимают, но он не сдаётся, предлагая желающим кристаллики. Один из прохожих отрывает мутный взгляд от портативного экрана. Подумав, берёт кристаллик, поднимая на Гташа просветлевшие глаза.