В центре зала образовалось пустое место и под негромкую музыку первые пары закружились в вальсе.
Мы впятером стояли небольшой группкой, а с началом танцев сгрудились ещё плотнее, и старшие Перловы начали рассказывать нам с Катей и Васей о том, как организованы «взрослые балы». Неожиданно из толпы выскочил какой-то морячок и затараторил: – Геннадий Алексеевич, Оксана Евгеньевна, разрешите украсть у Вас Катю. Екатерина Геннадьевна, разрешите пригласить Вас на танец?
Катя не спеша кивнула и подхваченная кавалером, скрылась среди кружащихся пар.
– Это вообще что такое? – ни к кому не обращаясь, просто в пространство недовольно спросил Геннадий Алексеевич.
– Не что, а кто, – казалось, что Оксана Евгеньевна даже была немного возмущена неосведомлённостью мужа; во всяком случае, голос её звучал недовольно: – Этого юношу ты знать должен, это – внук губернатора, Святослав Ярославич. Надо было внимательнее фото с новогоднего бала Кати просматривать, там он и князь Окинов постоянно рядом с ней.
Через две минуты князь вернул Катю родителям, а перед тем, как раскланяться, попросил записать его ещё на один танец.
Катя только начала делиться впечатлениями от неожиданного приглашения, как рядом появился лейтенант в форме лётчика, с вежливой улыбкой он поклонился и произнёс: – Сударыня, разрешите пригласить Вас на танец.
Потом был маленький худощавый рядовой МЧСовец, потом тоже МЧСовец, но старший лейтенант, следом – пара гражданских, за ними – ещё один лётчик, но уже капитан.
Минут через тридцать после начала танцев к нам подошли Гефты. Мы тепло с ними поздоровались и отдельно поздравили Николая Артуровича с присвоением звания Героя. Николай Артурович рассказал о том, как была организована церемония в Кремле, на которую он ходил в составе большой группы офицеров-сотрудников СВР – наградили не только его, но и всех, кто планировал и проводил операцию, ну и нескольких за другие заслуги, до кучи. Но «в телевизор» попал только он, как уже «засвеченный» на Западе, а вот остальным сотрудникам в кадре появляться нельзя.
В машине, возвращаясь с бала, Катя пояснила: – Ну как им можно отказать в такой мелочи как танец – они же все реально герои. Тот вот невысокий солдат из МЧС, – рыженький, который немного косолапил, – осенью организовал тушение, с риском для жизни, очень опасного пожара, подступавшего к торфянику, и если бы они не справились, то горело бы там под землёй несколько месяцев. Лётчик сумел в самолёте, в который попала ракета, сбросить бомбы на цель и довести бомбардировщик до аэродрома. На балу были в основном взрослые дамы; простолюдинам или свежеиспечённым дворянам к ним подходить страшно. А я и выгляжу как школьница, и платье мы подобрали не вычурное, и украшений минимум. А МЧСовцы вообще все такие душки – они же не только пожары тушат, у них чуть не каждый день выезды котиков спасать – то с дерева котёнок слезть не может, то в трубе застрянет, то в люк упадет. А как их не спасать – они же такие милые!
Ярославль. Дом баронской семьи Гефтов.
Артур Викторович Гефт, глава баронского рода Гефтов, отец Николая, бушевал не на шутку: – Как он посмел? Кто позволил этому молокососу выйти из рода?
В его рабочем кабинете за длинным, а потому почти пустым столом, разместился только «ближний круг» – жена и трое сыновей. Сам Артур Викторович, открыв семейный совет, почти сразу же вскочил, и теперь, в ярости, широкими шагами прохаживался за спинами сыновей; получалось, что обращался он к жене, сидевшей напротив детей.
Дождавшись паузы в длинной возмущённой тираде мужа, она ответила: – Артур, ты же сам говорил: как бы так сделать, чтобы нас с ним не ассоциировали. Вот больше и не ассоциируют.
– Но он тогда считался предателем!
– Он – да. А дети – нет. И Колина жена, которую ты в наш род принимал – тоже. И не выходили они, а попросили признать утрату родовых связей. И здесь крыть нечем – мы им ни разу не позвонили с начала лета, девять месяцев прошло – ни одного контакта. А по закону: чтобы без разбирательства – достаточно шести. Ты помнишь, сколько раз я тебя уговаривала, чтобы хотя бы Маргариту с днём рождения поздравить; Валерке шесть лет исполнилось, и тоже – не то, что подарок, ни словечка от дедушки с бабушкой. Ладно, не звонили, но хотя бы денег на подарок на карту перекинуть? Я же тогда плакала, пытаясь тебя убедить, но ты был непреклонен, так что ты теперь бушуешь? Новый год и Рождество прошли и внучата наши, а старший – Артур, которого в честь тебя Коля назвал, и который, вообще-то, – старший наследник был в следующем поколении в роду баронов Гефтов, – без новогодних и рождественских подарков остались. Разве такое поведение по отношению к собственной крови – не предательство? Помнишь, я даже и не плакала, понимая, что бесполезно, но уговорить тебя пыталась. Ты сейчас семейный совет устроил – что же ты раньше нас не собирал, чтобы выслушать и своими мыслями поделиться? Да и сейчас я совета не наблюдаю – ты просто делишься с нами своими флюидами, рассыпая во все стороны раздражение. Семья в опале не была, вон, тёща-то Николая, каждый месяц, а то и два раза в месяц к ним наведывалась. Дочку утешить, с Артуром поговорить, с младшими внучатами поиграть. А мы где были все эти месяцы? Вот они и подали бумаги на утрату связей – теперь они право имеют только на долю в наследстве, а Артур уже не старший внук, не старший наследник, в просто – граф Артур Гефт. Что ты сейчас бушуешь? Если бы они до Нового года вышли из рода, разве бы ты не был рад?