Арестованный словно не замечал полковника — смотрел в окно, за которым расстилалась синяя гладь моря.
— Я звал вас, Бычко, — сказал полковник, — чтобы вы мне помог. Вы слушай меня!
— Слушаю, слушаю, — не поворачивая головы, ответил арестованный.
— Я должен вас расстрел… Вы есть с точка зрения наш закон — бандит. Но я в этот случай буду с вами по-другому сказайт, и вы в мой правда может верить. Англичан бросал бомба в наш дом, и жена погиб… Да, да, погиб. — Лицо полковника было бесстрастным. — Я привез мой сын в Крым, он жил в мой комната. А теперь, — голос Эрхарда стал железным, — ваш партизан после стрельба схватил мой сын и увел его в гору. Где он сейчас, я не знай.
— Ясно, — откашлявшись, сказал арестованный. — Но я же не партизан… Я же вам говорил.
— Мы нашёль у вас листовка! — строго оборвал его Эрхард. — Вы имель оружие! — И, помолчав, вдруг добавил: — Но я вас отпускай!
Арестованный с изумлением посмотрел на него.
— Вы может уходить, — закончил полковник, — подайте… мой сын! Сюда! Здесь!
— Так что же вы хотите — обмен?
— Да.
— Я ничего не знаю ни про партизан, ни про вашего сына…
— Мы вас провожай туда!
Бычко безучастно пожал плечами — делайте что хотите!
VII
Берег исчез за кормой ялика. Над морем хлестала гроза с ветвистыми вспышками молний и оглушительными раскатами грома. Черный мрак лежал над водой. На руке дяди Симы, подсвеченный карманным фонариком, поблескивал компас.
Саня и Курт, отвернувшись друг от друга, сидели на дне ялика, как нахохлившиеся воробьи. — Ты вот что, Сашечка, — говорил дядя Сима, — на всякий случай запомни мой адрес: Ялта, возле домика Чехова… Там меня каждый знает.
— А зачем мне это?
— Ну мало ли что, — пояснил Горегляд, налегая на левое весло. — Война скоро кончится, ты и заглянешь в гости… ватрушек поесть…
— Я ватрушки не люблю, — ответила Саня.
— Что тебе, бутылку поставить?! — пошутил Фёдоров, работая правым веслом. — Это ты пей на здоровье. А я и так от дяди Симы никуда не денусь. И вообще, зачем вы меня взяли? Не могли уж одни управиться?
— А как же, ему-то одному скучно, — усмехнулся Горегляд, кивнув на Курта. — Охота мне была под гармошку его сдавать!
Полыхнула молния, и вдруг Саня, увидав впереди себя вздымающуюся гору воды, с черным силуэтом рубки подводной лодки, закричала:
— Наши, наши!
Ялик пришвартовался к борту подводной лодки, и матросы в «канадках» с капюшонами быстро стали сносить в надутый ими резиновый понтон тяжелые ящики.
Саня перепрыгнула из ялика на понтон к Фёдорову и Горегляду и стала помогать им в приемке оружия.
Дядя Сима, подтолкнув Курта, перебрался с ним на подводную лодку и, держась за поручень, направился к рубке. На ней в центре звезды белой краской была выписана цифра «15».
Волны заливали верхнюю палубу. На лодке стучали дизели — шла подзарядка аккумуляторных батарей.
Командир подводной лодки, изредка освещаемый молнией, — коренастый, плечистый, в «канадке» с наброшенным капюшоном, — возле рубки покуривал трубочку, прикрыв ее ладонью.
— Здравствуйте, товарищ! — добродушно поздоровался дядя Сима. — Поздравляю с хорошей погодой.
— Мечта! — сказал командир и протянул руку, представился: — Капитан-лейтенант Волков!
— Гаевой. — Дядя Сима пожал ему руку.
У подводника было смешное доброе лицо с черными усиками. Живые, чуть с лукавинкой глаза смотрели спокойно и внимательно.
— Тут вот какое дело, — сказал дядя Сима. — Немчонка, вот этого, у отца мы отбили, отвезите на Большую землю.
— Беру, — коротко ответил Волков, оглядев Курта.
— Спасибо… — Дядя Сима замялся, вздохнул и добавил: — А еще одного человечка не прихватите?
— Вы что, у них детский сад в плен взяли?
— Нет, это уже своя… русская…
— Женщина?!
— Звоночек… девочка…
Волков задумчиво пососал трубку, потом с юморком, переходя на «ты», сказал:
— Вот свалился на шею! Ладно… Где он там, Звоночек?
Веди ее на борт!
Впрочем, приказав матросу проводить Курта в лодку, Волков сам пошел на корму встречать девочку.
— Только вы уж с ней как-нибудь пообходительнее, — предупредил дядя Сима, шагая за Волковым. — Мы ей — ни слова о Большой земле, — и крикнул на понтон: — Эй, Сань, иди сюда! Тут капитан с тобой хочет познакомиться!
Девочка живо перемахнула с качающегося понтона на борт лодки и уставилась на Волкова.
— А гармошка где? — спросил дядя Сима.