— Мой отец хочет убедиться, что ваши товары хорошего качества, — сказал Бурайма по-французски, гордясь тем, что теперь он у отца может быть переводчиком.
— Да, но он все трогает руками! — возразил Иессуфу.
— А разве ты сам не африканец? — спросил Ассани.
— Что, в твоей деревне люди не щупают товары, прежде чем купить их? — добавил Исдин.
— Может быть, у вас никто не прикидывает на вес покупку и не торгуется? — презрительно вставила Ньеко.
— О, да я имею дело не с простыми крестьянами! — удивился господин Норье, белый хозяин товаров.
— Наш отец — крестьянин, но мы ходим в школу в Афежу. Нам не нравится, как ваш Иессуфу разговаривает с нашим отцом, — решительно заявил Бурайма.
Киланко молчал, словно проглотил язык. Он понял, что дети защищают его, и гордился этим.
— Иессуфу хорошо работает, и мне не в чем его упрекнуть, — сказал господин Норье.
— Не спорю. Но мы тоже не можем тратить деньги, не убедившись в том, что игра стоит свеч! — сказал Ассани.
— О! Вы даже знаете по-французски такие выражения! — иронически заметил господин Норье.
— И употребляем их, чтобы как можно точнее выразить нашу мысль, — ответила Ньеко.
— В таком случае, вы, должно быть, знаете и французские обычаи: ведь цивилизованный человек не щупает товары.
— Но мы же не во Франции. А здесь, в Афежу, в маленькой африканской деревне, нам, крестьянам, покупающим товары по-крестьянски, ни к чему ваша цивилизация, — вставил Бурайма.
— Ладно, не будем ссориться. Пусть ваш отец и трогает и щупает... Я надеюсь, что после такого осмотра он купит что-нибудь.
— Можно показать господину и те отрезы, которые уже многие щупали, — предложил Иессуфу.
— Действительно, это мысль! Отрезы немного запачкались, но, может быть, они ему понравятся. Ведь ткани такие красивые! — быстро подхватил господин Норье, довольный предложением своего подчиненного.
Иессуфу вытащил из ящика три больших отреза: один темно-красный, другой с разводами, третий украшенный изображениями грецких орехов. Невольно Киланко протянул к ним руки, и Иессуфу подал ему, один за другим, все три отреза. Ткани очень понравились Киланко. Он погладил их рукой и сказал, что они и в самом деле красивые, но только немного, лишь сверху, замусоленные.
Иессуфу перевел хозяину слова Киланко. Тот ответил, что виноваты покупатели, которые все трогают, но ничего не покупают. Если же Киланко захочет купить один из этих отрезов, он охотно уступит ему в цене. Бурайма перевел. Но Сита тут же заметила, что никогда еще не видела, чтобы их мать, не поторговавшись, что-нибудь покупала.
— Я надеюсь, твой хозяин не рассчитывает, что я сразу же соглашусь на его цену. Я куплю, только если мы сторгуемся, — сказал Киланко спокойно, но твердо.
— Мой отец большой мастер торговаться, — вмешался Исдин.
Господин Норье, как и все белые, хотя и привык к африканским базарам, терпеть не мог подобных пререканий. Он знал, что африканцев не переспоришь. Лицо его, задубевшее от солнца, дождей и непогоды за те пять лет, что он провел в Африке, вдруг побледнело. Погладив подбородок, Норье взял с ящика широкополую фетровую шляпу, казалось совсем ему сейчас не нужную, и надел ее, словно спасаясь от нестерпимой жары.
— В каждом куске пятьдесят метров, метр стоит двести пятьдесят франков, — решительно произнес господин Норье.
— Да сжалится аллах над тобой и твоим отрезком ткани! — воскликнул с жаром Киланко, как только ему перевели слова господина Норье.
— Я называю вам, — сказал господин Норье, — всего лишь настоящую цену. Эта хлопчатобумажная ткань — высшего качества.
— А как вы оцениваете ее сами?
— Двести двадцать пять франков за метр.
— Я бы ее не купил даже за сто семьдесят пять.
— Вы шутите, господин Киланко.
— Перед тем как прийти сюда, я видел в другом месте точно такую же ткань и совсем не грязную.
— Именно потому... что ткань сверху не такая уж чистая, как внутри куска, я и снизил цену на двадцать пять франков.
— Что вы мне рассказываете сказки? Ваши ткани не просто испачканы, они грязные и засаленные...
— Вы меня обижаете, господин Киланко!
— Нисколько. Я совсем не хотел вас обидеть, но вы должны знать, что мы не можем купить у вас этот отрез просто так, без церемоний. Иначе никто не захочет носить одежду, сшитую из этого материала. Ваш помощник Иессуфу, если он не собирается строить из себя белого человека, может подтвердить мои слова.
Иессуфу, задетый за живое, подробно объяснил хозяину, в чем дело.