Оставалось лишь радоваться, что отец Харолины в юности был беспечным мальчишкой, которого история собственной семьи интересовала не достаточно сильно. Джеймс пользовался мантией, как обычной мантией-невидимкой. А когда его поймал Дамблдор, переживал о гневе отца больше, чем о потере семейной реликвии. Отобранная у Поттера, мантия не задержалась в загребущих лапках долькоеда, вернулась к Джеймсу спустя несколько часов. Но Альбус, уже сообразивший, что же побывало в его руках, не отказался от идеи заполучить уникальную вещь. И все следующие годы искал возможность. И смерть Джеймса показалась Дамблдору таковой.
Десять лет старик изучал мантию-невидимку любыми доступными средствами, пытался как-то зачаровать. И в какой-то миг решил, что хоть мантия и называется реликвией Поттеров, служить она будет тому, у кого находится в руках. А раз за десять лет артефакт так и не исчез из сейфа директора, то смерть Джеймса разорвала связь мантии с предыдущим владельцем.
Смерть восстановила справедливость и вернула мантии-невидимке ее первоначальный вид — невидимой, но очень сильной защиты.
— Это читерство, — тихо фыркнула я, но от полученного преимущества отказываться не собиралась. Теперь я не только могла скрыться из виду. У мантии были и другие возможности.
И одной такой я воспользовалась прямо во время завтрака, бесстрашно взглянув на Дамблдора. Тот, судя по добродушной улыбке, еще не узнал об исчезновении мантии-невидимки.
«И не узнает, — мысленно позлорадствовала я. — Сейчас мантию не видно магическим зрением. И даже эльфы или гоблины не смогут ничего рассмотреть на моих плечах».
Прикосновение к своему разуму почувствовала секундой позже — дедушка не упустил редкую возможность. Я тут же разорвала зрительный контакт, ежась от неприятного ощущения холодка в голове, хотя знала, что великий светлый ничего не прочтет — мантия-невидимка защищала своего владельца от проникновения в разум полностью.
— Ой, не завидую я рыжим братцам, — вдруг прервала мои эксперименты Панси.
На мой вопросительный взгляд девочка подбородком указала на дальнюю часть нашего стола, где всегда собирались игроки факультетской сборной. В этот раз Флинт и остальные почему-то сели не спиной к остальному залу, а лицом. И дружно весьма недобро посматривали на стол Гриффиндора.
— Декан еще ночью снял с львов сотню баллов, — просветил всех Блейз. — МакГонагалл с утра устроила ему скандал, напирая на то, что виновность не доказана. Но наш профессор и слушать не стал.
— Но этого мало! — возмутилась симпатичная четверокурсница, имени которой я не знала.
— Мало, — покивал Блейз. — Но доказательств на самом деле нет. Декан даже не может назначить этим придуркам отработки.
— За отравление студента, которое могло закончиться летально? — хмуро спросил Драко. — Отработки? Их исключить надо!
— Но не исключат, — сказала я и пожала плечами. — Они — Уизли. Дети Артура Уизли, маленького и верного друга директора.
Если еще вчера я была к рыжему семейству довольно лояльна, то нападение перечеркнуло любые добрые чувства.
— Друга? — фыркнула Гринграсс. — Слуги, я бы сказала.
Многие за столом покивали, а Блейз продолжил сплетничать:
— У старших давно зуб на близнецов. Это уже не первая их такая проделка. И ты, Харо, не первый, для кого шуточки Уизли заканчиваются совсем не весело.
— Но что Флинт может сделать? — спросила я философски. — Если он поймает этих… где-нибудь в укромном месте, то нам же только хуже будет.
— Завтра первый матч по квиддичу, — ухмыльнулся Забини. — Слизерин против Гриффиндора. За один день запал наших ребят не пройдет. А на поле… под шумок…
— Мало ли что может произойти, — подхватил размышления смуглокожего мальчика Драко.
Будто подтверждая, что Малфой и Забини мыслят в верном направлении, Флинт зло оскалился.
— Ой… — тихо пискнула я. — А может… не надо. Из-за меня.
Внезапно из-за стола гриффиндорцев раздался смех и раскатистое «Ква!», на миг заглушившее гул голосов в Большом зале. Тревор оторвался от поедания мошек из своего блюдца и громко возмущенно ответил явно нецензурной тирадой.
— Ладно, ладно, мой прекрасный принц, так и быть, я того стою. Но хватит комплиментов. Ты и так одарил меня сверх меры!
Говорила я тихо, но ребята вокруг все равно услышали и засмеялись. Я довольно улыбнулась, радуясь тому, что никто не напомнил мне о зеленой коже и жабьем облике. Похоже, я на самом деле была своей среди змеек. И меня планировали защищать всей толпой.