Довольный и счастливый, я вошел в библиотеку, которая встретила меня и Герми отсутствием какой-либо разумной жизни. Не было даже работников. Неужели все ушли? А как же мы? Мы пришли приобщиться к светлым знаниям и мудрости веков, а их наглым образом нет. А пока я так бушевал в душе с улыбкой на лице, мы подошли к столу, за которым должна быть женщина (обычно она), что и выдавала книги. Как там ее, мадам Пинс? Но ее не было. Да, как уже сказал, здесь вообще, никого не было. Я еще раз внимательно посмотрел на Гермиону, девочка посмотрела на меня, а затем я выдал:
— Это что такое, бери книги, уноси, и никто нас не остановит, или не нас, а злостных нарушителей.
Говорил я достаточно громко, чтобы нас услышали, но даже такие слова не возымели никакого эффекта. А я все больше распалялся, чуть ли не смеясь:
— Мы хотим уничтожить библиотеку, нас никто не остановит!
А пока Гермиона в святом ужасе смотрела на меня, я все громче произносил:
— Я иду! Раз, два, три, сейчас наведаюсь в запретную секцию и буду читать там книги!
И лишь через пару секунд, когда до Гермионы дошло, что даже на столь кощунственные слова о библиотеке и книгах, Боже, книгах, которые она любит не меньше, чем их любит мадам Пинс, ничего не происходит, девушка возмущенно посмотрела на меня!
— Гарри, ты что творишь?
С ужасом и даже как-то громко выпалила она, смотря на меня как на идиота. А я что? Я ничего! Улыбнувшись своей самой чистой и невинной улыбкой, я ответил:
— Я пытаюсь дозваться мадам Пинс, а ее все нет и нет! А что?
И не выдержав, хихикнул, смотря на личико Герми, а вскоре, вместо того, чтобы отругать меня, Гермиона улыбнулась сама:
— Ты не представляешь, какой я шок испытала, когда ты такое стал говорить!
Перебив и все также улыбаясь, я спросил с хитринкой в глазах:
— Ты испугалась за меня, книги и мадам Пинс, у которой могло от таких слов прихватить сердечко?
Теперь улыбка девочки была еще более веселой, но она все-таки попыталась отругать:
— Гарри, будь серьезнее. Ты говорил столь ужасные вещи! Я даже не знала, что и подумать и что с тобой!
А я, действительно направляясь в запретную секцию, только Герми пока на это не обратила внимания, притворно ужаснулся, Скорчив соответствующую гримасу, но все также улыбаясь:
— Меня захватили в плен заклинанием или я тронулся рассудком. Но неужели, ты не поняла, что это все шутка?
И взгляд глаза в глаза, отчего девочка, слегка смутившись, ответила, извиняясь:
— Извини, я не сразу это поняла. А когда поняла, хотела точно тебя убить за твои шуточки!
Зато честно. Так что я лишь подмигнув ей, направился дальше, пока не услышал новый вопрос:
— Гарри, а мы куда?
Не оборачиваясь и чуть понизив голос, я ответил, а что сама виновата, нечего спрашивать то:
— Так в Запретную Секцию!
Словно ничего такого не произнес только что, продолжая путь.
— Что?!
Ах, какой вопль души и тела! Сколько экспрессии. Кажется, она поняла, что я не шутил, ни в этот, как говорится, раз. И сообразив это, она выдала столь яркую реакцию. Но я уже не слушал, входя в нужную часть библиотеки и осматривая стеллажи с книгами. Но все-таки отвечая:
— Не кричи, Герми! Когда еще выпадет шанс, ты представь, все самые интересные заклинания, все лучшие достижения магов, все то, что мы никогда не узнаем на уроках и оно все здесь!
Давя на самое больное место девочки, заговорил я, как настоящий змей искуситель, а чтобы она снова не начала читать лекции, разворачиваясь во время своих слов и подходя, снова обнял. За талию, и точно не как друг, да и приближенное лицо к ее лицу говорило о многом. И своего я добился, вместо гневной тирады, лекции, девочка смутилась и попыталась оттолкнуть, но вместо этого, я снова крепко держа в объятиях, тихо в самые губки произнес:
— Герми, повторю, ты такая милая, когда сердишься или смущаешься! Мне отпустить тебя и ты не будешь больше возмущаться или мы так, и постоим, но тогда нас могут поймать, и вновь возвращаемся к предыдущим разговорам.
Кивнув, она снова толкнула меня, и в этот раз я уступил, отступая. Но вместо того, чтобы спорить, уйти, она вздохнула и тихо сказала:
— Гарри, мне не нравится, как ты себя ведешь, но я не брошу тебя.
А затем, посмотрев в мои глаза (до этого она намеренно отворачивалась) добавила: