Княгиня Ирина растерянно оборачивается ко мне, её суровость трещит по швам. В глазах — тревога.
— Сынок, отпусти собачку, — её голос мягче, чем прежде, но в нём угадывается нотка приказа. — Ей нужно домой.
Но я не собираюсь сдаваться. Асура мой, он мой!
Я стискиваю кулачки и изо всех сил снова кричу:
— Ба-ка! Ба-ку! Ба! Ка!
Ксюня радостно подхватывает мою команду.
— Ба-ка-ба! Ба-ка-ба!
Асура не выдерживает. Его лапы приподнимаются, он делает один короткий шаг в мою сторону. Его взгляд снова встречается с моим.
Асура смотрит на нас с тем же жалобным, умоляющим взглядом. Псарь Прохор, тяжело вздыхая, явно понимает, что одни приказы здесь не сработают. Сжав зубы, он достаёт из кармана кожаный ремень, наматывает его вокруг горгульей головы пса и начинает тянуть изо всех сил.
— Асура! Домой! Рядом!
Асура нехотя делает пару шагов, но тут же упирается всеми четырьмя лапами. Раздаётся скрежет — звук, будто две ржавые шестерёнки застряли друг в друге. Пёс наклоняет голову, и его тяжёлый взгляд снова падает на меня. В этих глазах читается борьба.
Я вытягиваю руки к Асуре, кричу изо всех сил:
— Ба-ка! Ба-ка!
Прохор пыхтит, его лицо покрыто потом, он продолжает тянуть ремень, шаг за шагом оттаскивая пса прочь.
— Хватит уже, Славик! — встревоженно произносит мама, её голос повышается. — Вячеслав Светозарович, я с вами разговариваю! Быстро прекратите звать его!
Она хватает ручку моей коляски и резко разворачивает её. Колёса с глухим стуком катятся прочь от Асуры. Дружинники идут за нами спиной вперёд, выставив мечи перед собой, не сводя глаз с пса.
Я тяну руки назад. Но мама упрямо укатывает нас с Ксюней к выходу из парка.
Жадины! Отдайте его мне! Мы будем играть! Я буду ездить на нём верхом, как на боевом скакуне! Буду охотиться на каменных котов и стану легендой Ареала!
Но мама не слушает. Колёса моей коляски всё быстрее катятся прочь, а Асура становится всё меньше, его массивная фигура постепенно исчезает вдалеке.
— Ну! Ма! По-зя! — я уже перехожу на просьбы, пусть это и унизительно для моего генеральского звания.
Но её это не останавливает.
Я опускаю руки и, изведённый гневом, начинаю ломать борт коляски.
Я вам покажу Разрушителя!
Мои маленькие руки хватаются за бортик, и я его трясу. Сил хватает только на то, чтобы задребезжала гирлянда-погремушка. Ксюня взрывается весёлым смехом, и тоже принимается трясти свою погремушку. Конечно, у неё не выходит так же громко. Она ведь не Разрушитель…
Одним вечером мы с Ксюней ползаем по комнате. Нам ведь почти шесть месяцев! Ну, судя по тому, что мы уже ползаем, и движемся мы весьма самостоятельно, если уж на то пошло. Вокруг огороженная площадка, уставленная игрушками. Мягкие зверушки, кубики, погремушки — всё это разложено так, чтобы наши маленькие ручки могли до всего дотянуться. Уютный «аквариум», созданный специально для нас.
Но я, как и всегда, не ищу лёгких путей. Слабые враги — это не про меня. Ежик и белка? Смешно. Пусть сидят позади. Я целюсь на самого грозного противника — большого, пухлого зайца. Он сидит в центре комнаты, явно издеваясь над всеми остальными игрушками своим размерами.
Мои руки тянутся к нему, и я хватаю его крепко, чувствуя под пальцами мягкую плюшевую ткань. Он тёплый, пушистый, а его глаза-бусинки смотрят прямо на меня.
«Хватит пузырьков! — мелькает мысль. — Я хочу взорвать эту игрушку!»
Я собираюсь с силами, концентрируюсь так, как только могу. Все мои мысли и эмоции направлены на одну цель: разорвать этого зайца на мелкие кусочки. Пусть его плюшевые кишки разлетятся по всей комнате! РРРР! Как и все мои враги до него!
Но куда там. Заяц лишь смотрит на меня своей плюшевой мордой.
Я сжимаю его ещё сильнее, вкладываю всю свою злость, но он остаётся целым. Более того, он будто становится ещё мягче!
Рядом раздаётся тоненький голосок Ксюни. Она протягивает ко мне свои пухленькие ручки, пальчики сжимаются и разжимаются.
— Кая! Кая! — лепечет она, улыбаясь так широко, что её глаза превращаются в две луны.
Я отвожу взгляд от своего непробиваемого врага и смотрю на неё. Её лицо излучает неподдельную радость.
— Кая, — снова повторяет она и хихикает.
С досадой бросаю плюшевого зайца в сторону Ксюни. Она радостно визжит, хватая его обеими руками, и тут же начинает играть с ним. Пусть ей будет. Всё равно пока этот плюшевый орешек мне не по зубам.
Вздохнув, я возвращаюсь к мыльным пузырькам. Артефакт-игрушка выплёвывает блестящие шары, и они летят вверх, сияя в лучах лампы. Эти без проблем разлетаются под моим взглядом, уступая моей воле.