Вот почему я никогда не доверял своё лечение никому, кроме ближайших соратников. Непроверенные люди — это опасный риск, который обходится слишком дорого. И этот случай лишний раз подтвердил мои старые принципы.
Но мысль, что тот лекарь мог подбросить что-то и мне, свербила в голове. А что, если?
Я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Пытался почувствовать что-то чужое внутри, какое-то инородное зерно. Но ничего. Не было ни боли, ни зуда, ни малейшего намёка на подлость.
Я вздохнул и отмахнулся от этих мыслей. Глупости. Меня уже десять раз проверили. Лекарь с липкими руками не оставил в моём теле ничего. Всё чисто.
На вечерней прогулке мое внимание привлекла массивная фигура, появившаяся у ворот усадьбы. Этот бородач уже мелькал в старой усадьбе. Тогда он командовал тренировкой дружинников, что однажды упражнялись с осадной башней. На этот раз он пришёл налегке — ни деревянных мечей, ни башни. Вроде бы, и смотреть на него мне незачем. Зачем тогда пришел? Иди назад.
Но случайный взгляд упал на его пояс, и я застыл.
Меч.
Рукоять массивная, с изящной резьбой. В месте, где клинок едва выглядывал из ножен, сверкнул тонкий отблеск стали — неяркий, но словно обещающий скрытую мощь. Это был не просто меч. Это было что-то стоящее. Я оживился, руки сами собой потянулись вперёд:
— Ме! Ме!
Бородатый остановился. Посмотрел на меня с широкой улыбкой, будто я сделал ему похвалу, и сказал, медленно растягивая слова:
— Хотите посмотреть мой меч, Ваша Светлость?
Голос у него был низкий, как у медведя, только что проснувшегося после зимней спячки.
Я потянулся ещё сильнее, пальцы будто сами собой тянулись к клинку. Взгляд прикован, дыхание замирает. Бородатый, заметив мою одержимость, неторопливо достал меч из ножен. Металл сверкнул в лучах солнца, словно озаряя всё вокруг.
— Этот меч не простой, княжич. Из особого сплава сделан, — сказал он с лёгкой гордостью, поднимая оружие так, чтобы я мог рассмотреть его во всей красе. — Раздобыли в источнике Металла в нашем Ареале.
Атрибутика Металла… По сути, подвид Атрибутики Земли, хотя в этих классификациях многое притянуто за уши. А наш местный Ареал богат на источники разных Атрибутик. Не зря же мы живём в хорошей усадьбе: доступ к таким ресурсам многое решает.
— Ме! — требовал я, не отрывая глаз.
— Да вы его не удержите же, — хмыкнул бородач, но, видимо, моё упорство его всё-таки проняло, и он наклонился, позволяя мне коснуться рукояти.
Пальцы легли на холодное покрытие, и я замер. Волна удовольствия прокатилась по всему телу. Вот оно! Настоящее! Это был инструмент разрушения, воплощение мощи. Внутри меня всё загорелось восторгом. Как бы этим мечом зайца полоснуть! Или что-нибудь другое. Да хоть мыльные пузыри те же потыкать — и то разнообразие!
Я крепче сжал рукоять, стараясь прочувствовать оружие. Но вот незадача: мои младенческие пальцы пока слишком слабы, чтобы удержать такую тяжесть, даже при поддержке бородача. Меч пока неподъемный.
Бородач заметил мои попытки, слегка улыбнулся и спокойно вернул оружие обратно в ножны, словно ничуть не сомневался, что время моего триумфа еще придет.
Он потрепал меня по плечу, как старого друга:
— Подрастёшь, княжич, и свой меч заведешь. А пока расти, руки укрепляй.
Я недовольно уставился на него. Эй, мужик, ты чего? Я хотел поиграться с мечом, а ты так запросто уходишь?
Куды пошёл? Меч отдай и топай себе!
Но бородач уже удалялся, а я остался дуть щеки.
Рязанская усадьба Опасновых
В просторной зале усадьбы, освещённой мягким светом камина, тени на стенах плавно колыхались, словно прислушиваясь к разговору. Княгиня Ирина сидела в глубоком кресле, устало потирая виски. Её взгляд остановился на двух мужчинах, сидящих перед ней.
— Говорите, — коротко бросила она.
Матвей Мутов, грузный воевода княжеской дружины, вздохнул. Рядом сидел Ефрем, старший дружинник княгини, и на мгновение они переглянулись.
Наконец, Матвей заговорил.
— Виновник сознался, о нём можно больше не беспокоиться. Но мы обязаны уведомить отца Ксении Тимофеевны о покушении.
Ирина нахмурилась, её руки опустились на подлокотники кресла.
— Тогда он её заберёт, — тихо ответила княгиня, но в её голосе не было растерянности, только усталое понимание.
— Значит, заберёт, — спокойно произнёс Матвей. — Ирина Дмитриевна, это его право. Он отец.