Вечером Ефрем забирает нас с Ксюней из «Нобилей». Мы идём к машине, и он, по привычке, задаёт дежурный вопрос:
— Как прошёл ваш первый день в садике, Вячеслав Светозарович и Ксения Тимофеевна? Ксюня уже набирает воздух в грудь, чтобы выпалить правду-матку:
— А Славу хотели обидеть…
Но я говорю громче:
— Очень весело!
Девочка удивленно смотрит на меня. Я подмигиваю ей. Свои проблемы надо решать самому, подруга. Тем более, если враг такой, что жалеть его не обязательно. Это ведь хороший способ потренироваться.
Открыв дверь машины и усаживая нас в детские кресла, Ефрем спрашивает:
— Рад за вас. Чем занимались?
— Где олужие? — перебиваю я.
Пауза. Ефрем смотрит на меня с обречённым выражением.
— Всему своё время, княжич. Сейчас поедем. Только это будет нашим секретом. Хорошо?
— Дя.
Едем не домой — Ефрем везёт нас на склад княжеских дружинников. База. Закрытая, охраняемая. Посторонним вход воспрещён.
На воротах охрана. У будки стоят стражники с карабинами и мечами на поясах, мельком глядят на нас, затем кивают, увидев пропуск Ефрема. Ворота открываются. Мы внутри.
Я улыбаюсь. О, так ты серьёзно, дружинник? Не я зря на тебя положился!
Мы заходим в здание, движемся по коридору. Ефрем ведёт нас в один из кабинетов, усаживает меня и Ксюню в большое кресло у стола.
На стол с тихим стуком ложатся пистолет и набор для чистки. Начинаем.
— Беретта Нано. Самая лёгкая модель.
Хороший выбор. Молодец.
Я протягиваю руки:
— Хочу сам потлогать. Дяй!
Ефрем смотрит с сомнением, но всё же отдаёт.
Пистолет очень тяжёлый, в детских руках лежит удивительно уверенно. Наверняка разряжен, но сейчас не время придираться. За те двадцать лет, что я отсутствовал в этом мире, огнестрел несильно изменился.
— Каждый боец должен уметь разбирать своё оружие, — начинает дружинник привычную обучающую речь. Но я уже не слушаю. Переворачиваю пистолет, руки напрягаются от тяжести, ощущаю его вес, скользкую, холодную сталь. Осторожно начинаю разбирать. Мне не нужно думать. Руки сами делают всё, как надо.
Кнопка выброса магазина слева на рукояти. Тычу в неё — не выходит. Тогда надавливаю двумя пальцами.
Щёлк! Магазин вылетает, ловко ловлю и кладу на стол.
— Магазин ёмкосью шесть патлон, калибел девить-девить. Полилемная ляма делает лёгкий.
Дальше затвор тугой, но смазанный. Честно говоря, не надеялся его одолеть, но, когда нажал изо всех сил, он вдруг поддался. Фиксирую затвор в заднем положении. Заглядываю внутрь. Патронник пуст. Отлично.
— Плидохранитель две столон, флажковый, на затволе. Даёт безапасно спустить клюлок…
Теперь фиксатор. Пальцами его точно не открыть. Но для этого среди чистящих средств лежит монетка.
Хватаю пятак, вставляю в паз, жму, давлю, уф… щёлк! Ура! Теперь можно снимать затвор. Я обливаюсь потом, но открываю стальную коробку, беру тряпочку, аккуратно протираю детали, оглядываю механизм. На автомате начинаю говорить вслух:
— Затвол свободного хода, отдача слабая, компенсилается массой ламки.
Ефрем моргает, молча поднимает телефон. Ни слова. А я полностью поглощён оружием, вдохновлён, не вижу ничего, кроме пистолета в своих руках, и продолжаю:
— Темп стлельбы — одна-две секунды на выстлел, боеплипасы стандалтные, оболочечные. Эффективная дальность — двадцать пять метлов, но больше пяти-десяти точность падает.
Ксюне явно скучно. А Ефрем смотрит на меня офигевшими глазами.
Но я на азарте, не останавливаюсь:
— Спукаловый механилм два дила, хос спукала плавный, с усилием четыли кило, клюлок сам взводится.
Спокойно заканчиваю сборку, вставляю все детали на место. Но с тугим затвором второй раз я уже не справлюсь.
— Дядя Ефлем, помоги с затволом.
Он молча нажимает, доводит механизм до конца.
— Готово, — говорю я.
Ефрем смотрит на меня задумчиво, с выражением, будто перед ним воплотился… призрак Безумного генерала.
О-о, кажется, я слишком увлёкся.
Автострада, Рязань
Ефрем задумчиво вёл машину. Он уже отвёз княжича и Ксению Тимофеевну домой и теперь ехал к себе. Ночь, пустая дорога. Фары выхватывали полосы асфальта, огни редких фонарей отражались на мокром покрытии. Мысли крутились о сегодняшнем дне. Как малой так ловко разобрал пистолет? Откуда знал каждую деталь? Почему так уверенно описывал характеристики, будто родился с этим знанием? Что-то тут было не так. Ефрем успел снять на телефон, как княжич осматривал Беретту. Для отчёта Матвею Максимовичу. Пускай воевода с княгиней решают, что делать с этим оружейным гением.