Я ржу. Сначала тихо. Потом громче. Я ржу так, что мой смех заглушает даже их крики. Ржу в голос, с чистой, искренней радостью.
Зрители в шоке. Взрослые в ужасе смотрят на сцену, пытаясь понять — это ещё спектакль или уже кошмар наяву. Директриса белеет, сжимает подлокотники кресла так, что костяшки пальцев бледнеют. А Матрёна Ильина медленно поворачивает голову в её сторону.
А я продолжаю ржать. Громко. От души. Заразительно.
Моё лицо — единственное живое ржущее лицо среди анатомического маскарада. И все это видят. Весь зал. Вся публика. Князь Миронов. Княжна Ильина. Директриса. Дети. Взрослые.
Все видят, как я стою среди визжащих красных черепов, заливаясь смехом.
Я же говорил маме, что моё лицо обязательно увидят на сцене.
И вот оно. Чистое. Открытое. Радостное. Сияющее в свете прожекторов.
Я исполнил обещание. Я Разрушитель. И я пошатнул систему.
«Юные нобили», Рязань
Директриса сидела напротив княгини Ирины Дмитриевны, дрожащими руками сжимая подол юбки под столом. В кабинете царила гнетущая тишина, казалось, даже воздух стал тяжелее, давя на плечи. Кожаная обивка кресла неприятно липла к спине, а холодный пот стекал по шее.
Княгиня Опаснова смотрела на неё ледяным взглядом, без малейшей эмоции, без тени раздражения — просто смотрела, как змея на кролика.
— Ваша Светлость… — наконец выдавила из себя директриса, собрав все остатки храбрости. Голос слабый, ломкий, будто уже заранее знала, что её слова не спасут ситуацию. — Вы понимаете, что ваш сын позволил себе слишком много? Его выходка никуда не годится!
Холодный, отточенный голос княгини прервал ее безжалостно:
— Может, если бы вы были к нему справедливы и дали ему костюм в соответствии с его титулом, он бы отнёсся к вашему спектаклю более милосердно?
Директриса вжалась в кресло, ощущая, как ногти впиваются кожу сквозь юбку.
— Ваша Светлость, при выделении костюмов произошла ошибка…
Княгиня даже не моргнула.
— Ошибка? Ваша? Или чья-то ещё? И почему я ещё не слышала об увольнении тех, кто её допустил?
Директриса почувствовала, как волна жара накрыла её лицо, но пальцы оставались ледяными.
— Ваша Светлость…
Она запнулась, не зная, что сказать.
Княгиня слегка наклонилась вперёд. Не угрожающе, не возмущенно, но этого движения хватило, чтобы у директрисы пересохло во рту.
— Я могла бы забрать своего сына из вашего заведения прямо сейчас.
Директриса подалась вперёд, глаза вспыхнули паникой.
— Нет, княгиня! — вырвалось у неё слишком резко. Если княжич Опаснов покинет садик, княжна Матрёна Ильина ей этого не простит.
Княгиня не обратила внимания на ее панику.
— Верно, вы так легко не отделаетесь. Я жду увольнения виновных в течение недели. Иначе я приму меры.
Директриса почувствовала, как ледяной ужас сковал ей грудь.
Княгиня встала, давая понять, что разговор закончен.
— И тогда пеняйте на себя.
Директриса сглотнула, чувствуя, как дрожат руки, как затекают пальцы, сжавшиеся в кулаки.
Она не могла сказать ни слова. Ведь только что прошла по самому краю.
Сразу после беседы с княгиней Опасновой директриса получила сообщение от княжны Матрёны. Ильина просила приехать. Отказать важной особе директриса не могла, а потому через час уже сидела напротив Ильиной, снова нервно сжимая руки под столом.
Княжна, в отличие от неё, выглядела совершенно спокойной. Сидела, безмятежно потягивая чай из тонкой фарфоровой чашки, словно разговор с перепуганной директрисой был для неё просто приятным фоном к вечернему чаепитию.
— Как прошел ваш разговор с княгиней Опасновой? — наконец спросила Матрена Степановна.
— Ирина Дмитриевна хочет увольнений. — Директриса выдавила эти слова с тяжёлым вздохом, надеясь, что княжна найдёт выход.
К ее удивлению, Матрёна Степановна понимающе кивнула.
— Логичное требование. Вы ущемили её сына.
Директриса поджала губы.
— Значит, увольнений не избежать…
— Не избежать. — Спокойный глоток чая.
Директриса судорожно перебирала в голове варианты, пытаясь найти подходящих козлов отпущения.
— Мы можем убрать двух воспитательниц, но, может, обойдёмся хотя бы одной, Ваша Светлость? — робко предложила она, надеясь, что княжна проявит хоть немного гибкости.
Матрёна откровенно удивилась, слегка наклонив голову.
— Госпожа директор, за что вы хотите уволить этих бедных девушек?
Холодный пот прокатился по спине директрисы.
— Но вы же сказали, что кто-то должен уволиться…
— Сказала, да. Честно говоря, я имела в виду вашу кандидатуру.