А развиваться я буду так, как никому и не снилось. У меня есть значительное преимущество. Когда я пал в войне с ацтеками, унёс с собой в могилу не только их тайны, но и собственные наработки на основе их магии. И, похоже, за двадцать лет так никто до этих знаний и не добрался. А это значит, что у меня есть уникальный шанс.
Если я разыграю карты правильно, то займу достойное место в иерархии Российского Царства. Конечно, княжеский титул Опасновых, скорее всего, достанется кому-то из старших братьев, но я не пропаду. Будучи сильным магом, я быстро добьюсь своего надела и титула.
Главное — качать ядро.
За моим столом Ксюня что-то рисовала. А пока я читал, она не отходила ни на шаг.
Я мельком взглянул на девочку, не отрываясь от книги, и пробормотал:
— Левой лисуй, Ксюнь.
Ксюня моргнула, затем послушно переложила карандаш в другую руку. На бумаге тут же появился дракончик — кривоватый, взъерошенный, больше напоминающий перепуганного цыплёнка, но ведь главное не результат, а сам процесс, верно?
Я сам часто рисовал обеими руками — полезная привычка для гармоничного развития полушарий мозга. Теперь решил приобщить к этому и подругу.
Вдруг в её глазах мелькнули искры. Опять. Атрибутика Грозы рвалась наружу, требуя выхода. Я прищурился, включив энергозрение, и внимательно взглянул на Ксюню. Магия пропитывала её тело так же, как и моё. Ядро росло, а физические и медитативные нагрузки равномерно распределяли силу Атрибутики по жилам. Хм… значит, её тело стало ещё крепче, сильнее. Отлично.
Я захлопнул книгу, наклонился к Ксюне и заговорщически прошептал:
— Ксюня, а давая тебя залядим?
Она подняла на меня недоумённые глаза.
— Как?
— Ну… как абычна. Пайдом пальцы в лозетку совать!
Ксюня озадаченно округлила глаза, но не задала ни одного лишнего вопроса. Просто кивнула, отложила карандаш и слезла со стула.
Вот за это я её и уважаю. Меньше слов — больше дела.
Я быстро спрыгнул со стула, подошёл к розетке возле шкафа, запустил руку за книги на нижней полке и вытащил спрятанную отвёртку. Принялся за розетку. Винты поддались без сопротивления, крышка легко слетела, открывая клеммы.
Затем я извлёк из тайника за книгами «зарядку Ксюни»— обычную лампу накаливания с алхимическим предохранителем. Один её контакт соединил с фазой розетки, а второй — с металлической пластиной, которую Ксюня и должна была взять. Другой контакт лампы шёл к нулю, так что ток, проходя через неё, ограничивался, исключая короткое замыкание.
— Давай палечек сюда, — уверенно сказал я.
Ксюня послушно сунула палец в контакт.
Её тут же дёрнуло током. Маленький разряд, ровно такой, как надо — неопасный, но ощутимый. Кожа чуть подрагивает, магия внутри неё пробуждается, прислушиваясь к внешнему импульсу. В глазах снова мелькнули искры — Атрибутика Грозы отозвалась, почувствовав родную стихию.
— Как ощащанья? — я внимательно следил за её реакцией.
— Элекли-лесто! Плиятно! — радостно выдала Ксюня, сияя глазками. И вдруг прижимается ко мне щека к щеке. Хел, ну что за телячьи нежности⁈ Я сохраняю невозмутимость. Пока что. Но если она будет делать это слишком часто, начну раздражаться.
В этот момент дверь резко распахнулась, и на пороге возникла служанка. Она застыла, уставившись на нас, и ошеломленно:
— Княжич Слава, вы что делаете⁈
Я невозмутимо перевёл взгляд на неё, затем на Ксюню с пальцем в розетке и, максимально честно, ответил:
— Ксюнин палечек в лозетку суём.
Объяснение, похоже, напугало ее еще больше. Служанка завопила так, будто мы подожгли библиотеку:
— Мефодий Кириллович!!! На помощь! Надо лечить Ксению Тимофеевну!
Затем, даже не разбираясь, хватает нас за руки и уводит к лекарю.
Как глупо прерывать нас в процессе. Вообще-то я уже давненько устраиваю Ксюне «сеансы зарядки». Ей это только на пользу — ток, конечно, не наполняет её напрямую, но заставляет тело адаптироваться, усиливая восприимчивость к Атрибутике Грозы. Стихия учится понимать саму себя.
Точно так же обстоят дела и с мной. Я разрушаю замки из конструктора, чтобы прочувствовать Разрушение. Это не просто баловство — это часть магического пути. Естественный процесс. Важный. Необходимый.
После осмотра нас толстым лекарем в детскую заходит мама, пропитанная запахом химикатов. На её плечах извивается Гера — и, конечно же, змея снова одаривает меня своим преданным, почти влюблённым взглядом. Чего уставились? Да не Алхимик я!
— Давай поговорим наедине, Вячеслав Светозарович, — говорит мама и жестом указывает на кабинет.